Обоз с конфетами

| 6-09-2017, 11:36 |

С - Сладкие ямы

   Сладости. Сколько сортов конфет производят в наши дни, не сосчитать. Ешь не хочу. А может быть, и ели бы с утра до ночи, если бы не было от этого вреда.
   Хоть и не все любят сладости, но для многих они желанны. И в старину к ним тянулись. Подобно насекомым лакомились нектаром клевера, медом диких пчел, в листья липы заворачивали землянику и вкушали изумительные, ароматные «пирожки».
   Мамы и бабушки, заботясь о детках и о своем чаепитии, готовили самодельные сласти: томили в русской печи в покрытых горшках намытую свеклу. А потом, очистив ее от кожицы и нарезав на кусочки, подсушивали в глиняных плошках. Получался сладкий-пресладкий десерт. По такому же рецепту готовили морковь. Хитрые ребятишки тайком набивали карманы аппетитными сушеными овощами и, бегая по улице, уплетали вкуснятину за обе щеки.
   – Собирайтесь-ка, малыши, за черникой. Она уже налилась. Как медовая! А я вам Сладкие ямы покажу.
   – Какие-какие, бабушка? Их есть можно, что ли?
   – Вот дойдем до того места и все расскажу. И бегут детишки, не чувствуя ног, и даже об усталости не вспоминают.
   – Эта дорога Ключенской называется, – объясняет баба Поля, – тут рядом ключик с родниковой водой. Правее через бор стелется Боровая дорога, левее – Макарова.
   Бабушка показывает детям путь на Нижний Новгород. Были времена, когда из Воскресенского через Марьино мимо дома Ивана Аверьяновича Козлова тянулись в город подводы.
   Бабуся сворачивает направо и ведет детей к Сладким ямам. Здесь под сенью вековых сосен и елей, прикрытых нежно-голубой небесной вуалью, щурясь от лучей августовского солнца, они слушают приглушенный бабушкин рассказ.
   И в детском воображении вырисовываются исторические события, похожие на предания. То пыльное зеленое лето мелькает перед глазами, то холодная снежная зима.
   Вот клубится пар из ноздрей лошадки, звенит колокольчик, скрипит под полозьями снег. Бородатый купец в меховом тулупе и теплой шапке восседает позади кучера. Едут домой, торопятся, чтобы семьи свои порадовать и продуктами, и обновками.
   А вот другая картина. Едет целый обоз, везут из города конфеты. Фыркают измученные оводом лошади. К тому же они волнуются, что-то насторожило их. Видно, беду почуяли. Ерзает хозяин товара, картуз на голове поправляет. А что если воры-разбойники решили на чужом труде поживиться. В пути всякое случается. И зверье разное, и люди недобрые по лесу рыскают. А он, в дорогу собираясь, наган под кафтан не припрятал.
   – И налетели на добрых людей грабители. Слава богу, никого не убили, – говорит баба Поля. – Всех связали и отправили на пустых телегах. А сами принялись сладости прятать. Вон какие глубокие ямы выкопали! Да напрасно старались, поймали их, озорников.
   – Бабушка, а какие конфеты везли купцы?
   – Всякие. Но больше леденцов, конечно. Например, ландрин в баночках.
   Кстати, слово ландрин (эпоним) образовано от фамилии русского фабриканта. Уроженец Новгородской губернии Федор Матвеевич Ландрин открыл в 1848 году на Выборгской стороне в Санкт-Петербурге первую мастерскую по производству леденцовой карамели. Позднее начал выпускать шоколад и бисквиты. За высокое качество продукции был удостоен звания поставщика императорского двора и поставщика Его величества.
   – Баба Поль, а ты умеешь леденцы готовить? – детишки о конфетах размечтались.
   – Вот наберем черники, и я вам ватрушку сладкую испеку, – радует внучат бабуля.
   Стряпать всегда любили. В почете были в крестьянских семьях ватрушки да пироги. С чем только ни пекли: с ягодами, морковью, со щавелем… И даже с томленым репчатым луком. Едок, мало знающий толк в начинках, скорее заподозрил бы в томленом луке мед, нежели всем известный овощ, заставляющий горько плакать.
   Любили на Руси кулагу – блюдо из ржаной муки, солода и калины. Той самой калины, которая тоже горчит. Будто слезы неразделенной любви. О калине много легенд сложено. Одна из них – о безответной любви. Как ни старалась, не замечал пригожий кузнец влюбленную в него девушку. Лишь калиновый куст, политый горючими слезами красавицы, вернул парню умение отвечать на любовь. От той самой легенды пошло поверье: приложи к исстрадавшемуся сердцу букет калины, и боль успокоится. А кулагу, между прочим, нередко готовили в моем родительском доме. Это блюдо из русской печки, полезное для здоровья, мне тоже нравилось.
   В современном мире сладостей в избытке. И даже если они содержат наиважнейшие вещества для здоровья человека, все равно нынешние конфеты как будто бы частично утратили тот шарм, который витал над ними несколько десятков лет назад. А над Сладкими ямами по-прежнему струятся таинственные флюиды старины. И сами ямы ни капельки не изменились. По крайней мере, так сказал очевидец, тот самый внук, который полвека назад стоял возле них со своей бабушкой Пелагеей Петровной Малановой, и она рассказывала о разграбленном хулиганами обозе.
   Девятого августа этого 2017 года и я побывала на том самом месте, куда прятали разбойники наворованные конфеты. Постояли мы и на дороге Воскресенское – Нижний Новгород, обрывки которой остались лишь там, где по ней продолжают ездить. Не сомневаюсь, эта трасса помнит и моего деда. Он много ездил, работал без устали. За свой честный труд подвергся жестоким гонениям и даже расстался с любимой малой родиной.
   А рассказ Пелагеи Петровны о Сладких ямах – это похожая на легенду быль о непростой жизни простого народа, поселившегося за глухими лесами вдали от городской цивилизации. Это не выдумка, а правда и о ней самой, о русской крестьянке. Почти предание о гостеприимных, душевных и в то же время сильных, волевых женщинах тех далеких лет. Обычно на их плечах лежал тяжелый груз: десяток детей (а то и больше), в почете муж и вся его родня, огромное хозяйство… И несмотря на занятость – искренняя любовь к Богу. Каждое утро и вечер – шепот перед образами. Среда и пятница – пост, кроме всех прочих постов. Каждое воскресенье – обязательное голодание до самого обеда: «Ведь в церкви-то молятся». А после каждого приема пищи: «Благодарю Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ…»
   От безбожья до Бога – мгновенье одно.
   От нуля до итога – мгновенье одно.
   Береги драгоценное это мгновенье.
   Жизнь – ни мало ни много – мгновенье одно.
   Так писал Омар Хайям. Сколько мгновений уже позади нас! А добрые дела, опыт, рассказы, легенды хранятся в сердцах потомков и передаются из поколения в поколение. Только не растерять бы ничего в суете повседневных забот. Только не порвать бы золотую ниточку памяти.