Азбука легенд и преданий

О чем грех говорить?

Про Воскресенское Поветлужье написано столько книг, газетных и журнальных статей – на зависть любому другому району провинциальной России. Их авторы – Владимир Короленко, Павел Мельников-Печерский, Николай Оглоблин, Михаил Пришвин, Николай Толстой… Благодаря им прибрежные деревни Карасиха, Прудовка, Соловьиха, Благовещенское, Русениха вместе с их жителями – героями произведений навсегда вошли в историю отечественной литературы. Кажется, ничего нового уже не найдешь и лучше не расскажешь. Это так. Но…

Не зря же наш поход «Вся Ветлуга: от истоков до устья» превратился в экспедицию. И мы в меру своих сил и способностей ведем поиск. А кто ищет, тот всегда что-нибудь найдет.

– А вы попробуйте отыскать старинную рукопись. Не помню автора, но там много любопытных фактов из жизни благовещенской округи, – советует Александр Пирогов, хозяин клуба «Серая лошадь», человек, который не просто приехал на воскресенскую землю, чтобы развивать свое дело, он живо интересуется историей второй своей малой родины. – Я ее держал в руках, читал, может, она еще сохранилась?

Попробовали. Сначала безуспешно. Но, слава богу, в нашем районе еще немало людей, которым тема краеведения небезразлична. И вот мы в Асташихе, в небольшом, очень светлом и уютном помещении сельской библиотеки. Светлана Зинина, его гостеприимная хозяйка, достает откуда-то из запасников большую самиздатовскую книгу, похожую на старый семейный альбом.

– Это и есть рукопись?

– Да, ее автор жил в нашем селе, был учителем. Потом, по старости лет, его перевезли на Украину к родным. Но он сильно тосковал по Ветлуге. И вот вместе с сыном они написали эту книгу.

– И где же она была раньше?

– Сначала в Асташихинской школе, потом ее передали в Благовещенский музей. Когда его закрыли, благодаря добрым людям книга оказалась в нашей библиотеке.

Как же это все-таки замечательно! Обычно, когда закрывают колхозные и школьные музеи, их экспонаты теряются неизвестно где, и, как правило, навсегда. Но тут почти классический случай, когда рукописи не горят и не исчезают бесследно.

С непередаваемым трепетом прикасаюсь к твердой обложке книги, раскрываю ее, перелистываю страницы. И не беда, что на пожелтевшей от времени бумаге вовсе не каллиграфические вензеля рукописи в привычном понимании этого слова, а рубленый машинописный шрифт. Бегло всматриваюсь в текст, и сразу же первая находка – до боли знакомое слово «Чертовка». Есть такое загадочное место на Ветлуге, и оно давно не дает нам покоя.

Сейчас-то мы и узнаем тайну его происхождения! Но – увы и ах! – «Чертовка» от слова «черта, межа», поясняют авторы рукописи

Что такое черта, хорошо знают деревенские мужики, которые занимались и занимаются плотницким ремеслом: металлическая вилка с изогнутыми и заостренными концами, чтобы оставлять на бревне параллельные линии. Все банально и просто.

Вряд ли такое пояснение примут краеведы из соседнего Краснобаковского района. Это означало бы, что одной красивой и очень патриотичной легендой про отважную девушку, потопившую в ветлужской полынье десятки ненавистных врагов, будет меньше. Кому это надо?

Но как бы то ни было, менее интересным место под названием Чертовка от этого не стало. Когда-то здесь находилась пристань. Рядом с ней лесопромышленник Стюсси построил новый завод. Из рукописи можно узнать, что его сожгли пильщики из деревень Благовещенской волости. До тех пор они горя не знали – вручную парами распиливали на тес бревна. А тут – в одночасье остались без работы. Вот и пустили красного петуха. Но все было напрасно: после пожара Стюсси на том же месте построил новый завод.

Про эту «выдающуюся» личность надо сказать несколько слов отдельно. Теодор Стюсси, выходец из Швейцарии, был управляющим в имении Трубецкого, владения которого располагались и на территории нынешнего Краснобаковского района. По воспоминаниям современников, Стюсси подозрительно быстро разбогател на этой должности, был он недюжинной силы, но крестьян при этом боялся. Теперь в Красных Баках в доме, который построил Стюсси, появился музей его имени. Хороший музей, красивое название… Но если по сути. Чье имя увековечили соседи? Трусоватого хапуги? Впрочем, все соответствует духу сегодняшнего времени, когда памятники одним героям разрушают, а другим ставят порой непонятно за что.

– Чертовка, про которую вы так много пишете, на самом деле хорошо известное место, – рассказывает житель деревни Раскаты Владимир Басов. – Для меня оно интересно тем, что как раз отсюда начиналось старое русло реки. Посмотрите на карту – видите озера Общее, Кривое, Арзубовское, Старица? Там 250–300 лет назад протекала Ветлуга…

И верно, мысленно проводишь линию от одного озера до другого – получается замысловатый серпантин. Про вертлявую Ветлугу никто лучше Николая Оглоблина не написал и вряд ли уже напишет. Ее капризный характер особенно наглядно проявился как раз под Чертовкой. Примерно до середины ХIХ века Ветлуга от «кордона» лесопромышленника Стюсси шла мимо Раскат к Троицкому и выходила в теперешнее русло уже около села Знаменского.

По этому речному проселку и пробирались на своих судах ветлужские купцы прямиком к Бабьей горе. Там их ждали разбойница Степанида и троицкие вольные монахи. Эта легенда известна всем и каждому. Из моих последних дополнений к ней – то, что в отличие от других ушкуйников, кому в то время на Ветлуге было «несть числа», наши старались не убивать и особо-то не грабить людей, они просто скупали у них весь товар по приемлемой цене и потом перепродавали на Волге. Эдакие дилеры запоздалого для Руси средневековья. А второе дополнение исходит из убежденного предположения Владимира Басова, что на Ветлуге не мог не побывать предводитель народного восстания Степан Разин. Общеизвестный факт, что Степан Тимофеевич, образованнейший для того времени человек, был на Соловках, и он, разумеется, знал, что один из самых коротких путей к Волге-матушке и Дону-батюшке именно по нашей речке.

А почему бы и нет? Если кто-то из историков и краеведов разнесет в пух и прах эти доводы – милости просим на страницы «ВЖ». Думаю, будет интересно. А пока любопытно то, что произошло с Ветлугой полтораста лет назад.

Мимо села Благовещенского в то время струился лишь незначительный проток, по которому с трудом двигались даже лодки, не то что плоты и беляны. По мнению Оглоблина, тут не обошлось без участия человека. «Кому-то вздумалось расширить этот проток – и весною вода как-то разом повернула сюда и… образовала новое русло».

Кого за это благодарить – людей или саму природу, но не поверни Ветлуга, наверно, великий русский писатель Владимир Короленко не познакомился бы с перевозчиком Василием Тюлиным и не написал бы свой замечательный рассказ «Река играет».

И точно так же, не улыбнись нам так широко удача с этой рукописью, вряд ли бы мы когда узнали про место на Ветлуге, которое называлось раньше… Мандовкой.

– Да, есть у нас примерно напротив Раскат на другом берегу реки и Мандовское поле, и Мандовские пески, и Мандовский лог, – поясняет Владимир Басов.

Мандовка – так называлось древнейшее поселение в округе. Может быть, одно из первых в Поветлужье. Старожилы рассказывали, что на Мандовском поле, которое находится между Благовещенским и Асташихой, когда-то давным-давно здешний крестьянин нашел каменный топор. Это говорит о далеком прошлом деревни с немного странным названием. 

– Со временем Мандовка исчезла. И никто не знает почему, – рассказывает Юрий Сорокин, уроженец Асташихи. Если Сорокин чего-то не знает, то будьте уверены, это вряд ли кто еще знает. Юрий Николаевич кому угодно из краеведов утрет нос, настолько ему интересна история родной деревни.

– А откуда появилось такое пикантное название?

– Мы произносим его с ударением на первый слог – Мандовка, а во‑вторых… Это ведь не то слово… И оно означает что-то другое… Вы же не так его воспринимаете, правда?.. – по-одесски, вопросом на вопрос отвечает Сорокин и при этом как-то хитровато улыбается. Улыбаюсь и я. Из моих не совсем путевых заметок об этой экспедиции читатели, наверно, уже поняли, что я не сторонник переиначивания старинных слов, тем более их современной трактовки. Вот и к слову «мандовка» местные краеведы придумали пояснение вроде того, что это искаженное от «майдан-водоворот». Пусть будет и такая версия. Но сколько у нас в Поветлужье забористых топонимов из сермяжного крестьянского диалекта!

Манда – жаргонизм, женский половой орган. Возможно, из чешского (manda – задница). Википедия

Для правильного понимания этого названия здесь, в Асташихе, мне больше всего захотелось… поднять в воздух квадрокоптер, чтобы с высоты птичьего полета посмотреть на эти места. Может, они похожи на… Ну вы сами поняли, на что. Об этом же не грех говорить. И, даст Бог, еще полетаем и посмотрим.

А сейчас об авторах этой редкой рукописи. Называется она «Воспоминания об истории деревни Асташихи». Ее написали Михаил Дрыганский, потомственный крестьянин, сын бедняка, но очень способный к наукам человек, который всю свою жизнь учительствовал в сельской школе, и его сын Николай Михайлович – он и сделал это замечательное дело: сохранил воспоминания отца, передал их в местную школу, а вот теперь, получается, и читателям «Воскресенской жизни».

Михаил Иванович учил деревенских ребятишек складывать «азы» и «буки» с конца ХIХ века, когда еще был четырнадцатилетним пацаном. А в начале XX века сюда не раз приезжал довольно известный писатель и архивист, тот самый Николай Оглоблин. Он подолгу гостевал в соседних Прудовке и Благовещенском. Встречались ли они? Об этом в рукописи нет даже намека. Виделись ли случайно, походя? Вероятнее всего! В то время в селе Благовещенском постоянно проходила ярмарка, или «котомкин базар» – так образно называл ее Дрыганский. А по центральной улице села – по «благовещенскому бульварчику» – любил прогуливаться Николай Николаевич.

Про Оглоблина ни словом не упомянул и сын учителя, когда редактировал «Воспоминания». Более того, к тому времени и наш неустанный старатель библиографии Николай Владимирович Морохин еще не собрал воедино и не переиздал «Речные проселки». Но тем это все и любопытнее: и Оглоблин, и Дрыганский рассказывают вроде бы об одном и том же, но не повторяясь. Вот признанный писатель повествует, как в Карасихе добывали «живой» огонь для спасения от эпидемии. Рассказ Михаила Ивановича по смыслу похож, но разнится в деталях. Называется он уже «священным» огнем, и высекали его дети под присмотром стариков в Асташихе.

У обоих краеведов есть описания еще одного не менее оригинального способа борьбы с моровой заразой. Но об этом в следующем номере.

Окончание следует.

Александр ГРАЧЕВ

Фото Сергея Токарева