Азбука легенд и преданий

Где же райские кущи?

Год назад как раз в середине июля в Кировской области начинался поход на самодельной лодке-паруснике от истоков Ветлуги до Волги. Через полтора месяца он успешно завершился. А наша краеведческая экспедиция продолжается. Она идет как будто сама по себе, время от времени предлагая самые неожиданные повороты и встречи.

– Мы тут живем в раю!

– А где же мы тогда?

Так начинался наш разговор с водителем частного трансфера.

Никогда бы не подумал, что продолжение многострадальных путевых заметок «Вся Ветлуга» найдет свое место на северном Кавказе. Описание похода медленно, но верно приближается к селу Богородскому Воскресенского района, а тут такая оказия – всероссийский фестиваль «Моя провинция» в Кисловодске. Между ними полторы тысячи километров, но мир тесен, и на поверку оказывается, что такие пути – расстояния совсем пустяк.

– А вы откуда прилетели? – с любопытством спрашивает улыбчивый молодой мужчина, хозяин просторного минивэна, явно сомневаясь, что где-то еще в другом месте на земле могут быть райские кущи.

– Из Нижегородской области.

– Знакомые места.

– ?

– Я родом оттуда – село Богородское Воскресенского района.

– ?!!

Ну, вот убедите меня после это, что в жизни бывает хоть что-то случайное?

Земляки! Нет, страстных объятий и слюнявых поцелуев, как у Михаила Пуговкина – Пашки-артиллериста из «Свадьбы в Малиновке» не было. Только вдруг под колесами зашуршала щебенка, машина свернула на обочину, остановилась и водитель по имени Евгений достал охлажденное домашнее вино: «Угощайтесь!».

Лично я к спиртному равнодушен, сказать больше – видимо, в этой жизни мне не дано понять, чем отличается сухое от полусладкого. Но в дорожном кармане горного серпантина и не нужны были вовсе обоняние и осязание искушенного сомелье – кажется, ничего вкуснее в жизни я еще не пробовал

– А сколько с нас за вино?

– Аll inclusive – все включено, – смеется Евгений. – Вы же земляки! А вообще, здесь на кавказских минеральных водах живут очень гостеприимные люди.

* * *

Женя Фокеев был еще совсем пацаном, когда их семья уехала из Воскресенского района в Ставропольский край, на родину его мамы. На юге завсегда теплее и сытнее. Оглоблю в землю воткнешь – телега вырастет.

Сейчас в Богородском уже почти никто и не вспомнит фамилию Фокеевых. Село большое. Во всем Поветлужье нет длиннее прибрежной улицы. Может, еще в Михайловицах Пыщугского района. Пока идешь от края до края изрядно подошвы сотрешь. Воскресенское Богородское и народом богаче, и не так ощущается мерзость запустения, которая уже три десятилетия преследует русскую окраину. В этом и мои бесконечные стенания за судьбу деревни и самое загадочное библейское пророчество – постигнет ли «предопределенная гибель опустошителя»? Едва ли. Даже, если она предопределена свыше. После нас хоть потоп, так живут сегодняшние правители, холя и лелея большие города- муравейники. А деревня для них как в животе аппендикс: вроде бы и нужен зачем-то, но можно прожить и без него.

* * *

Следы Фокеевых в Богородском сейчас можно найти только на… кладбище. Деревенский погост там большой, под стать селу. Но Владимир Никандрович Зеленов ведет нас по нему уверенно вглубь к трем крестам, выкованным из толстых железных прутьев. Показывает – вот они. Все вроде бы сходится. И вдруг говорит: «Вообще, они не… Фокеевы. У них была другая фамилия». Вот это поворот!

В Воскресенском районе Зеленова люди знают хорошо: очень уважаемый, серьезный человек, не из тех, кто соврет – недорого возьмет. А история, которую поведал нам Владимир Никандрович, удивительная и трагичная.

Перед войной в 30-е годы вверх по Ветлуге на пароходе поднималась молодая семья. В пути все они заболели какой-то страшной болезнью. Скорее всего, тифом. Как раз в Богородском их и ссадили с парохода. Родители умерли, а маленького Анатолия выходила одинокая женщина Мария Григорьевна Фокеева, усыновила и дала ему свою фамилию. Вот как крутится порой веретено судьбы.

– Деда я помню хорошо. Помню, как они с отцом взяли меня на рыбалку. Помню озера на Ветлуге и старицы. Мы тогда наловили много рыбы: были щуки, лещи, – с улыбкой вспоминает Евгений, пока машина стоит в небольшой пробке посреди горной долины – пропуская огромное стадо овец. – Потом сломался мотор, и мы на веревке тащили лодку вверх по реке. Помню бабушку, как она рассказывала сказки: «А он ей, мол, смилуйся, государыня рыбка…» И через слово все «мол» да «мол». Я ее спрашиваю: бабушка, а что такое «мол»? Не говорит.

«Мол» употребляется как вводное слово, соответствующее по значению словам: говорят, дескать. Используется, чтобы указать на то, что вы передаете чужие слова, чужое мнение.

– Это бабушка Шура, ее у нас в семье Зеленовых хорошо помнят, – поясняет Владимир Никандрович. – Очень добрая и душевная была женщина.

* * *

Детские воспоминания – они теплые, нежные и расплывчатые, как утренние туманы на Ветлуге. Этот небольшой путь от Воскресенского до Богородского прошли юные туристы Веры Жильцовой из детского центра «Юниор». Пролетят годы, десятилетия, но они вряд ли забудут поход на первом в их жизни паруснике. А вот встречи, лица, имена – они с той же вероятностью исчезнут из их памяти.

Во время краеведческой вылазки в Задворке ребята познакомились со старожилом деревни Зоей Федоровной Восьмериковой. Всегда энергичная, общительная, в последние годы она заметно сдала. Никому не пожелаешь такой доли: схоронить двух трагически погибших сыновей, любимого мужа.

Год назад Зоя Федоровна старалась держаться бодрячком, но увы, это было ее последнее «появление на публике». На память о ней у меня остался маленький подарок, тоненькая книжица Сергея Седова со стихами автора и Николая Надежина. Это был исключительный человек! Жил он в той же деревне. Долгое время боролся с тяжелейшей болезнью. И все время не переставал работать. Писал картины. Его полотна теперь хранятся в Германии, Польше, Болгарии, на Украине… Пусть не в музеях и выставочных залах, а в частных коллекциях, но все же.

Писал стихи. И какие! Да что рассказывать о стихах, – их читать надо!

Обнял ласково Ветлугу

Вечер властною рукой,

Расплескав туман по лугу,

Как парное молоко.

Он красавицу милует,

Ей тепло, отдав сполна,

На щеке ее блеснула,

Благодатная волна…

Постепенно даль темнеет,

Свет уходит на закат.

Лишь за бакеном белеет

Чешуею перекат.

Николай Дмитриевич не считал себя ни художником, ни писателем, ни поэтом. Скромно назывался неплохим столяром и плотником.

Сейчас молодежь рвется в юристы, банкиры и менеджеры. Настоящих мастеровых людей все меньше и меньше, и скоро уже рабочие руки будут на вес золота. Что-то с этим теперь неладно в нашем, как бы неглупом государстве…

* * *

Евгений Фокеев в Ставропольском крае закончил институт, несколько лет успешно работал по профессии в крупном торговом представительстве. Но появились конторы куда крупнее и представительнее. Имя им – «легион». Или просто сети. Всю страну оплели, как по весне браконьеры Ветлугу.

В последнее время Женя возит туристов по достопримечательностям Северного Кавказа. Благо и тех, и других предостаточно. И не просто возит, а рассказывает людям местные легенды и предания. Да так интересно, что заткнет за пояс любого профессионального экскурсовода.

– В нашей работе это самое важное. История края – она в первую очередь привлекает туристов, – убежденно говорит Евгений. – Просто приехать посмотреть – это одно, приехать, посмотреть и узнать что-то – совсем другое

Это мнение очень порадовало и ободрило – выходит, и мы не зря рассказываем поветлужские байки? Может, кого-то они заинтересуют, привлекут в наш почти райский уголок?

От автора.

Я не верю ни в загробный мир, ни в жизнь после смерти. Если где-то есть рай, то он здесь, на этой земле. Там, на Кавказе, где живет Евгений Фокеев, он яркий, солнечный. У нас другой, более спокойный, неброский, но такой милый душе и сердцу. Какие там кущи? Нужно жить здесь и сейчас!

Александр Грачев

Фото автора, Сергея Токарева, из семейного архива Зеленовых и Надежиных