Здоровье

Анестезиолог Корюкин. Дом на Щукина, 13 стал местом силы еще одного доктора

Проект «Дом земского доктора» продолжается.

Спасибо за его поддержку врачам Воскресенской районной больницы, газете «Воскресенская жизнь» и администрации Воскресенского района (Николаю Горячеву).

ВЕК ЖИВИ, ВЕК УЧИСЬ!

В городе на Неве Вадим, что называется, попал «в надежные руки» – его теща Галина Ивановна Щукина-Сокольникова (младшая дочь Ивана Дмитриевича Щукина) была практикующим педиатром, кандидатом медицинских наук. Планка отношения к профессии в семье была заложена Иваном Дмитриевичем и, безусловно, была высокой. В 1964 году Вадим Михайлович Корюкин становится дипломированным специалистом и остается в вузе. В 1969 году он является заведующим анестезиологическим отделением, а в 1971-м защищает кандидатскую диссертацию.

Кафедрой факультетской хирургии, где он работал, с 1955 года руководил знаменитый советский врач и ученый, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государственной премии СССР Василий Иванович Колесов (1904–1992). Именно здесь, в Ленинграде, 25 февраля 1964 года была проведена первая в мире операция маммарокоронарного шунтирования на работающем сердце, мировой приоритет в выполнении которой сегодня признан за Колесовым. Вадим гордился, что со студенческой скамьи, будучи членом студенческого научного общества, работал вместе с «пионерами коронарной хирургии», в команде зарождающейся анестезиологии. Теплые человеческие отношения связывали его с Василием Ивановичем Колесовым – традицией было привезти из Воскресенского старому профессору баночку ветлужских груздей или вишневого варенья из сада на Щукина, 13.

…Мне кажется, мы и сегодня до конца не осознали, что значит слово «война». Вадим Корюкин был ближе к этому пониманию – сын фронтовика жил и работал вместе с уникальными, перенесшими тяжелейшие испытания людьми. Его отец, Михаил Яковлевич, стал инвалидом войны: в письме маршалу А. М. Василевскому называл себя участником войны «с белополяками», «белофиннами» и «гитлеровской Германией». Тот же профессор В. И. Колесов пережил блокаду: он работал врачом в больнице им. В. И. Ленина на Васильевском острове (бывшая Гаванская лечебница), его, ослабевшего от голода, в 1942 году с трудом спасли от смерти в госпитале, куда он был переведен в качестве старшего хирурга. Теща брата, Галина Ивановна Щукина – военврач, житель блокадного Ленинграда. Вместе с Вадимом Корюкиным в 1 ЛМИ работала замечательный доктор, блокадница Лариса Павловна Мышинская. Мне посчастливилось быть на 60-летии Корюкина, которое отмечалось в скромной ординаторской операционно-анестезиологического отделения 1 ЛМИ, когда доктор Мышинская, взяв слово для поздравления, смогла сказать только: «Ну что, Корюкин?» и расплакалась. Сотни операций, дежурства, стрессы, спасенные и, увы, утраченные человеческие жизни – ох, нелегки были судьбы советских докторов.

Кстати – у Вадима Михайловича под стеклом в ординаторской лежала фотография мужчины с ребенком. Как рассказывает его коллега, анестезиолог-реаниматолог Григорий Пирогов, карточка была особо дорога Корюкину: «Все мы проходили через совместительства по роддомам, в том числе и Вадим, – и там однажды у него была тяжелая пациентка, при родах у нее было очень высокое давление, состояние значительно ухудшилось, и по канонам нужно было снижать давление, гнать мочу, обезвоживать организм и так далее. Но в силу своего клинического мышления, Вадим вместе с Мышинской пошел другим путем – наоборот, стал давать больной жидкость и, повышая давление, восполнил кровоток – в результате чего давление снизилось. Благодаря этому они и женщину спасли, и ребенок остался при матери, и муж – это была его фотография, врученная доктору на память – не овдовел. Это можно отнести к категории подвига – или удачного клинического случая… Корюкин был думающим, знающим доктором. Когда кто-то из коллег попадал впросак, в затруднительную ситуацию, он говорил – эту фразу я выучил, Вадим использовал ее не только во врачебной практике: ‘‘Читайте книжки!’’. Сам Вадим читал много и даже в ординаторской держал полочку с актуальной литературой, многие ею пользовались, брали книги, читали… Он был суров, но справедлив: легко, если нужно, ‘‘посылал’’ хирургов по нужному адресу и за себя постоять умел».

РУКАСТЫЙ

Думаю, слово «рукастый» к Вадиму подходит: коллеги рассказывали, что он плодотворно сотрудничал с инженерами ленинградского производственного объединения «Красногвардеец», занимавшегося медицинским оборудованием, сам чинил-ладил сложную аппаратуру, в том числе РО‑2 – «респиратор объемный, предназначенный для осуществления искусственного дыхания по методу вдувания в легкие определенного объема газа и последующего его отсасывания» (цитата из инструкции), тех самых ИВЛ, о которых много говорят в период пандемии коронавируса.

В 1984 году Вадим Михайлович Корюкин уехал на год в Антарктиду, на станцию Молодежная в составе 30-й Советской Антарктической экспедиции (хорошие врачи были нужны везде). Он сохранил об Антарктиде трогательные воспоминания о нелегких судьбах полярников, уважение к их труду, а еще… камни, уложенные в ящик с надписью «Polar medicin» (один из них сохранился в Воскресенском, в доме на Щукина, 13). Кстати, когда мы с удивлением спрашивали: «Вадик, а камни-то ты зачем тащил из такой дали?», он не без иронии бросал в ответ: «Сам ты камень! Это дерево окаменелое!».

Упорный, не привыкший проигрывать сельский парень проявлял свой характер не только в профессии: пока позволял возраст Вадим Михайлович продолжал в Петербурге участвовать в соревнованиях по гребле на байдарке, гонял на лыжах, плавал в бассейне – список побед был достойный

Кстати, чемпионская гоночная байдарка Корюкина благополучно добралась до Воскресенского и хранится в доме на Щукина, 13.

Как врач, Вадим Корюкин оставил свой добрый след и в родном Воскресенском.

Сергей Александрович Юрасов (работал главным врачом Воскресенской районной больницы с декабря 1977 года по июль 1986-го, а с с 1983 года – еще и анестезиологом) рассказывает: «…Теплые воспоминания в моей душе оставил Вадим Михайлович Корюкин. Врач анестезиолог-реаниматолог высшей категории, кандидат медицинских наук по анестезиологии, он мне знаком с детства, где-то с 1957 года. Многие годы Вадим был рядом, был другом, помощником в работе. Много раз (начиная с 1993 года), приезжая из Ленинграда, где он трудился, Вадим заменял меня во время отпусков (прежде всего на экстренной помощи), работал в нашей районной больнице. Многие новинки, медицинские препараты, расходные полимерные изделия для проведения наркозов и интенсивной терапии, маски, трубки особой конструкции, были им подарены нашему коллективу, нашему отделению. Интересный человек, квалифицированный специалист, он делился своим опытом, применял свои знания на практике, использовал здесь, в больнице, метод проводниковой анестезии в лечении больных, в совершенстве владел всеми методиками наркоза, был хорошим другом, товарищем и помощником в работе. Мы с уважением относились к его дружескому отношению к коллегам, медицинскому персоналу, больным».

Это строки из литературных заметок Юрасова. В ходе же устной беседы он с теплом вспоминал, как в юности вместе с Корюкиным играл в настольный теннис во дворе щукинского дома: «Вадим с Татьяной ставили во дворе стол, и мы всей улицей у него собирались – и Хавронины, и Соловьевы, и Шагин, и Пегов, и Шкарин – брат будущего ректора мединститута Вячеслава Васильевича Шкарина (он вместе со своим коллегой, тоже ректором ГМИ, Борисом Евгеньевичем Шаховым побывал на Щукина, 13, но позже – Прим. авт.), собиралась целая ‘‘гвардия’’. А когда Корюкин стал врачом, то привозил мне книги от своего профессора, поддерживал литературой, самыми последними новинками, которые ‘‘в столицах’’ издавались, – их нельзя было так просто найти в продаже, а он мне привозил методички, разработки непосредственно анестезиологов института».

…В гостях у Корюкина, в доме на Щукина,13 бывали крупные врачи и ученые: академик Российской академии наук, директор НИИ гриппа Минздрава России Олег Иванович Киселев (1945–2015); Вольдемар Альфредович Леоско – авторитетный анестезиолог, доктор медицинских наук, профессор; его жена, кандидат медицинских наук Марина Петровна Романкова; кардиолог, доктор медицинских наук, профессор Алексей Борисович Королев (сын великого хирурга, Героя Социалистического Труда, академика Бориса Алексеевича Королева). Официальных симпозиумов на медицинские темы, скорее всего, на Щукина, 13 не было – Корюкин звал друзей в Воскресенское, чтобы промчать по Ветлуге на лихой «казанке», посидеть у костра с котелком ухи, чокнуться эмалированными кружками с добрым напитком или походить за грибами (о том, как Вадим Михайлович знал грибные места, ходят легенды), но встречи на воскресенской земле, уверен, добавляли сил, вдохновляли докторов на новый, столь важный для страны труд.

О реке в судьбе Корюкина надо сказать особо. Увидевший Ветлугу ребенком с уколовского угора, он на всю жизнь сохранил восторженно-уважительное отношение к ее силе, богатствам и тайнам, ее душе и непростому характеру. Он, как мне кажется, стал своего рода копией этой реки. Доброй и тревожной, разгульной и грустной, но всегда трудолюбивой и благодатной.

Бывали в ходе гостеваний на Щукина, 13 и забавные истории. Однажды в субботний день к Корюкину вдруг приезжает Алексей Королев (наслушавшись своего студенческого друга Корюкина, он тоже влюбился в ветлужские просторы и купил летний домик в Щербачихе). С трудом ворочая языком, показывает, – о, ужас! – что его мостовидный протез слетел с зубов и застрял в горле.

А на календаре выходные, в больнице только дежурные – кто поможет? Два друга бросились на поиски. Вспоминает хирург Спартак Иванович Лебедев: «Меня они долго искали, я уже поздненько появился. Стал смотреть Королева – протез оказался, слава богу, недалеко, в грушевидном синусе, ни в дыхательное горло, ни в пищевод не попал, но не откашливался. Пришлось специальным инструментом его извлекать – необычный случай, мне никогда ничего подобного не встречалось. Но все закончилось благополучно».

...Сидят светила медицинской науки (Королев и Корюкин) на чистом крыльце дома на Щукина, 13 и, понятное дело, отмечают удачное завершение операции:

«Ну что, Леша, клади протез в кружку, обмоем!» – подкалывает Корюкин. «Елки-палки, Вадь!» – спохватывается Королев. – «Что?» – «Да я протез-то забыл!» – «Где?» – «Да на столе у хирурга!»

(Спартак Иванович, правда, не помнит такого поворота событий). Но доктор Лебедев вспомнил не менее интересное обстоятельство: «Вот еще чему научил меня Вадим Михайлович! Он говорил: ‘‘Доктор должен уметь расслабляться! Бери крепкий чай и не просто его сласти, а ложку сахара разбавляй крепким спиртом, 96-градусным. Одна, две или три ложки – это по вкусу. И поскольку чай горячий, спирт быстро проникает и быстро расслабляет, но также быстро и уходит’’. Я это запомнил и всем этот рецепт полезный в нашей работе со стрессами и перегрузками, пропагандирую».

…Доктор Корюкин работал почти до 70 лет, анестезиологи – специалисты штучные, их опыт востребован и стоит дорого (дороже, чем, увы, зарплата медицинских работников). Вадим заботился о маме – здесь, в доме земского доктора, он поставил ей последние уколы и последнюю капельницу (Татьяна Тимофеевна скончалась 9 июля 2008 года). Помогал, конечно же, землякам-родственникам, жившим в Санкт-Петербурге: бабушке Анне Ивановне Шулындиной, тетушке Клавдии Тимофеевне Блатинской (Шулындиной), троюродному брату Василию Александровичу Шулындину (он родом из Докукино) и другим. Есть такое уважительное слово – родня.

Переезд из Питера в Воскресенское по окончании трудовой деятельности доктора Корюкина воспринимался и им, и всеми как само собой разумеющееся. «Березки зовут!» – говаривал Вадим Михайлович – имея в виду старое воскресенское кладбище. В 2010 году «Нива» с питерскими номерами встала во дворе дома на Щукина, 13 на свою последнюю стоянку.

…Время неумолимо. Доктора (спасибо Александру Павловичу Зуеву, Галине Поповой, Азрбеку Арутюняну и другим) делали все, чтобы поддержать больного коллегу. Сердечно относилась к брату опекавшая его Вера Худякова, наши родственники Вера Жиркова и Михаил Шулындин, верный друг Александр Кирдяшкин (это он придумал возить Вадима в баню на санках, а когда того с трудом усадили в новое «транспортное средство», изрек ставшую легендарной фразу: «Ну что, Вадим Михайлович, включай поворотник!»), семьи Барышевых и Юрасовых. Спасибо Вадиму Васильевичу Привалову, Александру Андреевичу Калагину, всем-всем.

Но увы… Вадим Михайлович Корюкин скончался 18 января 2012-го, пережив нашу маму всего на четыре года. Он похоронен в одной ограде с доктором Щукиным, его супругой Татьяной Павловной, своей женой (внучкой земского доктора) Татьяной Николаевной Сокольниковой, тещей Галиной Ивановной Щукиной и тестем Николаем Михайловичем Сокольниковым. Метрах в пятнадцати вправо от их оградки – могила нашей мамы, Татьяны Тимофеевны, и моего отца, Ивана Захаровича Рогожкина, немного ближе к берегу Ветлуги похоронены отец Вадима, Михаил Яковлевич Корюкин, тетушки Анна Яковлевна и Мария Яковлевна и наша бабушка Анна Ивановна Шулындина.

Всех собрало родное Воскресенское. Как когда-то, на чистом крыльце на Щукина, 13.

Сергей РОГОЖКИН Фото из архива автора и семьи Корюкиных

Окончание материала. Начало в № 46 от 13 ноября 2020 года.

Дети у Вадима Михайловича Корюкина – дай Бог им сил и здоровья – хорошие. Старшая дочь, Галина, (1963 г. р.) трудится в США, сын, архитектор Михаил Корюкин (1969 г. р.) – в Санкт-Петербурге. У Михаила – особая и ответственная роль, он «на хозяйстве» по щукинскому дому. Раз в год, чаще всего на майские праздники, он собирает нас в Воскресенском, и мы, его дядья (Алексей Михайлович Корюкин, он живет в Кирове, и я), обсуждаем житье-бытье.

Дом слушает, о чем мы говорим. Он все понимает.