Новости

Малосодомовский летописец

   Лидия Николаевна Закондырина из Малого Содомова не из тех, кто просто вздыхает и сетует на гибель деревни. Она старается привносить в окружающий мир хоть немного красоты и гармонии. Это заметно по ее дому и колодцу рядом с ним: радующие глаз рисунки – ее рук дело. А еще она нашла способ спасти свою малую родину от забвения.
   Для этого уже много лет Лидия Николаевна пишет краткие заметки, не для публикации – что называется, в стол. Цель этих записей одна – сохранить память о прошлом.
   – Я пишу о деревне (показывает толстую папку с отпечатанным заглавием «Деревня Малое Содомово». – Прим. авт.). Здесь были старожилы – Николай Васильевич Воронов, Тамара Павловна Катютина, и я у них все расспрашивала. Кто жил в деревне, как жили. К Воронову выходила целых две недели. И записала, вот посмотрите – целая тетрадка (достает из папки школьную тетрадь. – Прим. авт.), тетрадка номер один.
   В этой тетрадке, кто жил в Малом Содомове, сначала мы с ним записали. Потому что сейчас уже домов тех нет, людей тех нет.
   Понимаете, сейчас поднимают останки воинов, которые семьдесят лет назад погибли. А у нас целые дома погибли. Вот я все и записывала. Сколько, в каком доме, кто жил. Потом мы с Николаем Васильевичем записали, кто воевал, кто ушел на войну и вернулся живым, кто ушел и не вернулся.
   И чего не хватает этой неугомонной бабушке, могут подумать иные граждане. До пенсии дожила, не знает, чем заняться. Таким нужно посмотреть летом на личное подсобное хозяйство Лидии Николаевны.
   А у нее, между прочим, и картошки всегда несколько сортов, и помидоры, и цветы, и чего только нет.
   – Я только и жду весны. Как весна наступает, у меня сразу все давление проходит. Приходишь, помаленьку, помаленьку, сегодня, завтра. В огороде копаюсь, копаюсь. Так все мотыгой: у меня нога сломана, лопатой нельзя. Мотыгой помаленьку все посажу, цветов, больше всего, конечно, овощей. Осталось у меня теперь только восемнадцать сортов картошки, силы нет уже! А то я раньше сажала по тридцать восемь, по тридцать шесть. Нынче накопала семьдесят восемь ведер.
   Старая бывшая банька превращена заботливой хозяйкой в домик для рассады. Печку в нем Лидия Николаевна сложила сама. Большие окна дают подрастающим культурам достаточно света, так что у местного Мичурина без всякой теплицы уже взошел диковинный горный лук.
   – Вот это лук анзур, так называемый победный. Эти луковицы у меня всю зиму провалялись вот здесь, в домике. А весной смотрю, он пророс, я взяла да посадила!
   В школьные годы Закондырина мечтала стать садоводом, чтобы выводить новые сорта. Однако жизнь после войны везде расставляла свои акценты. На плодоовощное отделение Работкинского техникума не было набора группы, Лидию, хорошо сдавшую экзамены, уговорили поступить на отделение агрономия. Но работа в сельском хозяйстве не задалась уже на практике. Столкновение честной комсомолки с прожженными жизнью земледельцами послужило поводом к твердому решению.
   – Отрегулировала сеялку, поехала севцов проверять, а они там спрятали девять мешков зерна в кустики. Я им говорю: что делаете?! Ведь зерно-то протравлено, вы если продадите кому-то, так ведь отравите животных-то. А они меня впятером как начали материть! Я решила: больше никаких совхозов. Сдам экзамены, получу диплом, но агрономом работать не буду.
   Так в пятьдесят восьмом году несостоявшийся агроном оказалась в Барановской школе, где в то время очень требовался пионервожатый.
   – Мне понравилось, подумала: я ведь в школе-то матюков не услышу! И решила, как окончу техникум зимой, так сразу буду поступать в пединститут.
   В солидном педагогическом стаже Закондыриной нашлось место и для далекого путешествия. Четыре года Лидия Николаевна преподавала на полуострове Мангышлак, что находится в акватории Каспийского моря. Туда она приехала вместе с мужем, военнослужащим. Несколько лет в этом уникальном регионе с резко континентальным климатом пустыни оставили в ее памяти множество ярких воспоминаний.
   – Город Новый Узень, в котором мы жили, был молодой, очень красивый город. Работала там в средней школе номер восемь. Вот что интересно, у нас было тысяча восемьсот человек учеников двадцати восьми национальностей, и никто ни с кем не ссорился. Знаете что, там пыльные бури были. Пойдешь в школу – ничего не видно. За десять метров видишь человека как тень! Я прихожу в кабинет химии. Там на столах в сантиметр пыли!

Сергей МАРЦЕВ
Фото автора

Продолжение читайте на страницах "ВЖ"