Новости

Форпост

Небольшая деревня Сухоречье в одну улицу спряталась в паре сотен метров от трассы между Воздвиженским и Северным. Прежде она служила форпостом марийцам, через нее они ездили в Воскресенское, торговать.

Народу было много, две улицы, одна, небольшая, на въезде. Дважды деревня горела, однажды выгорела почти полностью, и жители снова построились здесь. Но молодежь все равно уезжала, у молодежи в крови уезжать, и сейчас улица Буденного почти опустела – восемь жилых дворов не считая дачников.

Дом Татьяны Смирновой стоит на «острове».

– Пошли хоть по огороду погуляешь у меня, – приглашает Татьяна Владимировна, чтобы показать тот самый «остров», свой участок, с двух сторон огибаемый Руей. – Вот эти цветки я в лесу нашла, принесла два кустика, они у меня отродились, – машет она на бледно-сиреневые зонтики с плотными жирненькими листьями.

А в двух десятках метров уже брусника, рыбалка и настоящий лес, и по кругу это все огибает речка, которая и дала деревне название. В советские годы у председателя большеиевлевского колхоза Андрианова были большие планы – разводить в Сухоречье карпа. Речку загатили и в пруду поселили мальков. Дело не пошло, а пруд сохранился.

– Один он у нас остался на всю округу, – говорит Смирнова, – со всех деревень ездят к нам купаться. Мы рады, хоть оживляется деревня. Здесь, бывает, и свадьбы отмечают.

Уговорить Татьяну Владимировну сфотографироваться едва удалось.

– Вот что действительно нужно сфотографировать, так как я с космонавтом Артюхиным заснята.

В семидесятых Юрий Артюхин посетил Нолю. Посмотреть на космонавта сбежались все кто мог, в том числе и косцы, среди которых была сухореченская девчонка.

– Только слышим, Артюхин приехал. Мы все побежа-али на Артюхина глядеть. Я самая молодая была, шестнадцать лет, он меня взял под кренделек: «Давай мы с тобой сфотографируемся на память». Потом нас в «Колхозной победе» нарисовали.

Дом сестры, Нины Владимировны, ни с чьим не перепутаешь. Карнизы, наличники, крыльцо – все украшено завитой резьбой, ее она заказала мастеру, а роспись уже никому не доверила. По первому образованию Нина Владимировна отделочник.

– Училище закончила. В то время из колхозов не больно отпускали, а нас у родителей шесть человек: три девчонки, три парня. Председатель Беленков мне сказал: «Ладно, первую отпущу, на других посмотрю».

Где только не работала Нина Владимировна, даже на отделку пансионата ЦК партии в Гаграх ее посылали, большую часть жизни отдала детскому саду, но всегда хотела вернуться на родину.

Стоя на лесенке в сенях, Нина Владимировна рассказывает:

– Приехала, стала дом присматривать, за трассой, прямо напротив, стоял колхозный склад. Мы с отцом его присмотрели, председатель дал добро, перевезли. И так этот склад колхозный превратился в дом. Вот здесь была платформа, к ней подъезжали машины с зерном. Ничего не переделывали, как было, так и есть, только окна пропилили да веранда пристроена.

 Немного наискосок живут супруги Алексей и Людмила Сусловы. Перед крыльцом сушится сено, беззаботная кошка ловит в нем что-то живое. Сусловы тоже из тех, кто уезжал и вернулся. Простой батрак, представился глава семьи, экскаваторщик, тракторист, шофер.

Алексей Николаевич рассказал, что разведение карпов не единственная нетривиальная затея Большеиевлевского колхоза.

– В Чистом Болоте даже лисами-чернобурками маленько занимались. Разбежались, – огорошивает Суслов. – Лисы, которые встречаются, – смесь: и черная, и рыжая. Большеиевлевский колхоз и растениеводством занимался: выращивал и картошку, и лен. Я даже сам лен дергал, когда в школе учился. Овес, кукуруза на силос, рожь, пшеница даже росла. Фермы были, свинарник, телятник, коровники.

Я и здесь работал, и на севере. Чебоксарскую ГЭС строил почти до первого агрегата шесть лет, с 76-го по 81-й год. Жена телятницей на ферме работала, в магазине, почтальоном.

В советские годы в Новочебоксарске образовался целый сухореченский клан, свои тянулись к своим. Возвращаются немногие.

– У нас здесь тринадцать аборигенов только живет, а то дачники все. Конечно, обидно, если березы уж выросли на полях. Разрабатывали, корчевали. Сейчас лисичками в основном живут, а так ничем. Одна семья только не пенсионеры, да вот соседка еще. Работает где? Нигде: автобус раз в неделю ходит – куда поедешь? А здесь работы нет абсолютно.

Все проблемы налицо: зарастаем, и косить некому, раньше хоть всё коровки поедали

Депутат наш, ни дна ему ни покрышки, привез КамАЗ щебня. Вывалили, и раскидывай куда хошь. Ну ладно раскидали.

– А чего про Сухоречье говорить, – вступает Людмила Тимофеевна, – умирает деревня, никто никому не нужен. Магазина нет, ничего нет. Ну ездит хлебовозка, заказываем, что надо, она привозит.

– А почему решили вернуться?

– Так я здесь коренной, родина поманила. Съездил в отпуск, колхозы уже более или менее хорошо стали жить. Родин: «О, приезжай!» Бросил все, домик построили. А потом распад пошел, и все.

Дойдя до противоположного края деревни, мы постучали в дом, как оказалось, нашего внештатного автора Владимира Суслова. В свое время вместе с женой Верой Сергеевной они тоже работали в колхозе, фермерствовали, уезжали в Новочебоксарск.

– Доживаем. Семь семей осталось всего, – звучит в ответ на вопрос о жизни в Сухоречье. – Зарастаем. Раньше магазин было видать. Теперь друг друга не видим – лес кругом. Как начали колхозы сыпаться, так и пошло. Много домов вывезли, часть рухнула. А так, в принципе, тихо, глушь.

Рассказ о славном прошлом колхоза получается более ярким. Оно и неудивительно, ведь даже познакомились Сусловы благодаря колхозу, когда молоденькая дзержинка приехала в наши края на картошку.

– Расцвет колхоза начался при Андрианове, – говорит Владимир Николаевич. – Вот в этом пруду, он Новый у нас зовется, выращивали карпов. Самолетом мелочь привозили, мой дядька кормил. Лава была, как солнечный день, в определенный промежуток времени он выходил на эту лаву с колокольчиком. Побрякает – и там в конце пруда, где мелководье, вскипает все. И ветра нет, а лавина идет: карп идет на кормежку. Перед праздниками, Иванов день, Владимирская, мужики соберутся, пробредут с неводом пару раз, рыбу разделят на пироги.

А так все сеяли, нигде клочка не было, чтобы не засеяно было или не засажено чем-то. Даже в лесу раньше в старину, когда чистили для себя кулиги так называемые, по два – по три гектара, и то все засеянные были. А теперь что, только ностальгия. Я рыбак, так проблема червяков накопать. Скотину никто не держит, навозу нет. Есть и земляные, но, чтобы их найти, надо с гектар взбудоражить.

А еще оказалось, что здесь, в Сухоречье, написала множество своих шуток команда КВН «Шизгара», участницы команды Ольга Курочкина и Наталья Кандина – дочери Сусловых.

– Весь КВН у меня прошел через этот бугор, – Владимир Николаевич машет на пятачок перед домом. – Они приезжали репетировать. Одеял настелют, хохот стоит.

– Кавээнщиков полно тут было, – поясняет Вера Сергеевна, – с Благовещенского, с Москвы. Теть Вер, нам щи серые и баню по-черному – и сочиняют, хахакают.

Но многоголосье в Сухоречье скорее исключение.

– Раньше то здесь гармонь, то там, компании ходят – улицы не хватало, – вспоминает Владимир Суслов, – а теперь все закрылись в своей скорлупе, и все. По телефону позвонишь свату: «Давай, сват». – «Давай». Он в Капустихе Иванов день встречает, я в Сухоречье. По рюмочке через трубочку выпили, вот и весь праздник. Раньше хоть и тяжело было, но дружней.

Где же теперь те коренные, аборигенные сухореченцы, уехавшие в Новочебоксарск, на север, в Воскресенское, без которых деревня зарастает травой, без которых ее окружает лес вместо поля? Почему не манит их родина, тот форпост, который некому теперь охранять?

Ирина Туманова

Фото автора

Сухоречье – деревня в Воздвиженской сельской администрации. Впервые упоминается в реестре Генерального межевания 1780 года как Глубокое Болото. Название Сухоречье обусловлено тем, что деревня стоит на речке Руе, которая частью пересыхает. На 1 января 2020 года зарегистрировано 8 хозяйств и 25 жителей.

КСТАТИ

Жители сухореченские с характером. Взять хоть историю из энциклопедии района. В 1919–1920 годах, когда здесь хозяйничала банда некоего Самолеткина, сухореченцы сами ее ликвидировали. Не желая вступать в колхоз, расправились с первым председателем. По наследству ли передалась местным жителям такая независимость или нет, только и теперь они за юбки не прячутся.

Когда молодежь повадилась сливать по ночам бензин, местные сами их выследили. И даже когда в деревне появился охотник за иконами, не растерявшись, сухореченцы перехватили незадачливого вора на трассе и сдали полиции.

– Этот мужик, он один был, даже сам удивился, – рассказывает местный житель Владимир Суслов. – „Надо же, – говорит, – сколько церквей взял, а тут в какой-то деревне попался. Да хоть было, – говорит, – за что – ничего не взял. В деревнях уж давно икон-то нет”.