Имена

Истории дома с историей

   «Когда кто-то говорит: ‘‘Ну чего тебе мучиться, такой большой дом, газа нет, ничего нет’’, я говорю: ‘‘Нет-нет, мне нравится. Мне нравится русская печка. Мне нравится атмосфера’’. Мы этого не ценим, а ведь раньше старики жили, они знали что к чему». В доме Елены Федоровны Паузиной действительно своя, особая атмосфера – атмосфера живущей под этой угольчатой крышей истории. Семья Елены Федоровны живет в Воскресенском в доме помещицы Анны Немчиновой, в теремке, как называют его воскресенцы.
   Сейчас край косогора рядом с теремком застроен жилыми домами, а несколько десятков лет назад здесь был «школьный городок»: школа, которую тоже построила Немчинова, мастерские, лыжная база... И теремок тоже каждый день встречал детей. Сначала как часть школьных кабинетов, потом как музыкальная школа. После здание перешло сначала к одному владельцу, а в 2002 году его купила семья Елены Федоровны.
   – Я знаю это место, мне оно пришлось по душе, – рассказывает она. – Я училась в этой школе с самого первого класса, с 1962 года. В этом здании на втором этаже у нас было домоводство.
   Мы проходили сразу на второй этаж, я помню, что на лестнице было темно.
   Мы с Еленой Федоровной поднимаемся по крутой лестнице на второй этаж, к летним комнатам сына и дочери. Отапливается только первый, поэтому здесь чувствуется зима.
   – Вот тут были столы и машинки швейные. Вот тут плитка стояла. Кто-то шил, кто-то суп с клецками варил.
   Внизу, по всей вероятности, были кабинеты учительские. А моя подруга училась во флигельке, в котором мы сейчас живем.
   Когда мы с Еленой Федоровной оказываемся с натопленном, ярко освещенном флигельке с окнами на две стороны, она, указывая на третью, вспоминает:
   – Еще вот здесь было окно. Мне подружка говорила, что здесь солнце было сначала с востока, потом шло на юг и на запад, и эта комната вся сияла. Невозможно было даже писать, потому что все отсвечивало.
   От школы ничего особо не осталось. Окна были выбиты, часть дерева прогнила, вода текла. Предыдущий хозяин начал здание реставрировать. На долю Паузиной досталось менять фундамент и крышу. Но теперь благодаря своему опыту она советует:
   – Раньше так строили, что… чем больше стараешься его обустроить, тем хуже становится. Бревна подгнили, решили сделать заодно и фундамент – сразу стало прохладненько. Крышу поменяла на новую, тоже появился какой-то дискомфорт. Старые дома лучше не трогать. Они так сделаны, что еще, еще и еще простоят.
   Когда у меня ремонт начинался, я пригласила бригаду плотников. Они делают крышу, я чувствую, что-то не так. Старая наличники закрывала, а эта узенькая. Крышу сделали как тюбетейку. Я говорю, сделайте как шляпу с полями.
   Меня удивило, поразило, когда ломали то здание, где было общежитие. Вы знаете, недели две ломали – не могли сломать, машинами. Я смотрела, и мне было жутко. Там бревна были так подобраны, что совершенно-совершенно никакого продыха. И как у нас привыкли: чтобы между деревьями была пакля, а тут тоненькая-тоненькая даже не береста – кожа. И бревна были так подобраны, да еще со штырями, что практически не надо было ничего утеплять, не надо было ничего протыкать. Строили-то на века. Если бы этот дом не снесли, он бы, наверное, существовал лет сто.
   Елена Федоровна возвращается к теремку:
   – Как думаете, сколько этому дому лет? Я думаю, что он построен еще до отмены крепостного права, потому что это дом помещицы Анны Николаевны Немчиновой, а она принимала участие в строительстве нашего храма. Господь привел меня сюда – и храм рядом. Мы приехали, были лютые 90-е годы, и как-то так все прошло как сквозь пальцы – и тут такая радость, такой дом, знаете, слава Богу за все.
   Дом подкидывает хозяевам вопросы и гипотезы. Главное – широкое и высокое – окно дома было раньше воротами, считает Елена Федоровна. –
   Может быть, это мое воображение, но, по всей вероятности, здесь были ворота, потому что тут огромный погреб, он был засыпан хламом, мусором, а, по всей вероятности, в нем стояли бочки с соленьями, вареньями. К тому же, когда мы заселились сюда, здесь было обычное окно, не арочное, а в остальных арки.

А потом, кто его знает, что еще тут было, здесь такое место укромное. Земля иногда выдает на-гора. Муж у меня копал огород, смотрит – пуговица, с двуглавым орлом. Такие пуговицы вообще-то не теряются, они не рвутся, они не нитками пришиты. И потом еще гильзу мы находили. Может, здесь и расстреливали. Мы же не знаем. Здесь место такое

   Место здесь не только таинственное, но и популярное. Мало того что здание – образец дореволюционной архитектуры, в нем учились сотни детей, поэтому лишь недавно, когда с улицы Пушкина его постепенно закрыли новые постройки, «паломничество» стало не таким активным. –
   Пожилые люди приходят, которые учились здесь, и с внуками, и с правнуками, – говорит хозяйка. – У меня был случай нынче. Мы с мужем пошли за грибами, насобирали, идем. Руки поднимаем, никто не останавливается, все пролетают. И тут вдруг машинка такая скромненькая-скромненькая останавливается: «Садитесь, я вас подвезу». Александр подвез нас до Воскресенского, я ему деньги, он не берет. Я ему говорю: «Слушайте, а пойдемте чай пить». И когда мы приехали сюда, у него был такой восторг. Оказалось, он капитан дальнего плавания. Потом он говорит: «Можно я еще жену привезу?» И вот на следующей неделе приезжает вместе с женой. Она, конечно, так была удивлена, а когда узнала, что здесь живет Шкарин, сказала: «Так я его сына знаю». Представляете, как мир тесен.
   Приходят, конечно, но сейчас меньше, – подытоживает Елена Федоровна, – потому что сейчас нас вот этот дом закрыл, тут у меня и сосны, да и времени столько прошло с тех пор, как школа была, все забывается.
   Сосны посадила сама Елена Паузина, до этого здесь были ели, в которых жили даже совы. С другой стороны участок обступили тополя. Птицы по-прежнему чувствуют себя здесь будто в лесу, не смолкает птичий гомон. На широкие наличники Елена Федоровна насыпает семечек. Той детали я бы и не заметила, но она говорит:
   – Вот в этих выемках были гербы.
   Квадратные окошечки на концах наличника пустуют, когда-то, вероятно в советское время, царские гербы убрали.
   – Происходило много всего здесь, не только хорошего, но и плохого, – говорит хозяйка.
   Простояв больше века, дом видел, может быть, даже слишком много. Кто знает, сколько еще историй мог бы он нам рассказать.

Ирина ТУМАНОВА
Фото автора