Имена

Последние язычники Европы

На страницах «ВЖ» продолжается публикация материалов нашего нового проекта, посвященного Году науки в России. Чтобы познакомить вас с еще одним преданным науке человеком, наши корреспонденты отправились в соседний Варнавинский район.

– Лариса Валерьевна, у вас есть своя научная стезя. Как к ней пришли? Где учились и какое научное направление выбрали?

– Я пришла к этому еще учась в школе, где-то классе в десятом. Очень нравилась история, история религии, древняя история. Поступила на исторический факультет университета Лобачевского. Специализацией стало музееведение – я музеолог. Так пришла работать в музей.

– Чему посвящена дипломная работа?

– Сравнению памятников культуры из язычества к христианству. Сравнению идолов, изображений. А затем я пошла на религиоведение, на богословский факультет Свято-Тихоновского университета, где еще учусь. Заканчиваю первый курс магистратуры. Занимаюсь язычеством, но на этот раз марийским. Оно наиболее интересно: это последние сохранившиеся язычники Европы. Люди, в той или иной мере сохранившие свои специфические особенности.

– Вы коренной житель Варнавина?

– Нет. Я из Нижнего Новгорода, из Сормова.

– А как сложился путь на берега Ветлуги и почему вы стали изучать марийцев, которые когда-то были хозяевами Ветлуги?

– Наверное, как у всех русских, которые сюда пришли. Возникло переселение народов. Сейчас много споров, когда эти места заселили русские. У нас археологические раскопки ведутся не столь интенсивно, как бы хотелось. И точно нельзя сказать. Кто-то указывает на XIV век, на XII век. Условная дата – дата появления преподобного Варнавы Ветлужского. Установление христианской культуры Поветлужья. Марийцы принимали крещение, становились единым народом.

– Откуда интерес к марийской погребальной традиции? Чем она особенна и интересна?

– Здесь все очень просто. Мне нужно было выбрать тему выпускной квалификационной работы. Нужно было что-то такое, что еще не брали. По нашему району исследовали и появление Варнавина, и возникновение христианства, и летописи. А погребальная традиция имеет свои особенности. Побывав на нескольких похоронах, я очень удивилась тому, что здесь зазывают покойного. Кричат, открывают дверь, зовут покойного, чтобы он пришел и разделил трапезу. Я подумала: откуда это идет? Провела сравнительный анализ, полевое исследование. Поняла, что это марийская традиция, остаточное явление от языческих.

– А где было проведено полевое исследование?

– В Марийской республике, в Варнавинском районе и частично на севере области – Тонкино, Шахунья.

– То есть следы марийской культуры сегодня живы не только в Марий Эл?

– Нет, они живы не только у марийцев, но и у русских, заимствовавших эту погребально-поминальную традицию. То есть не только марийцы брали что-то у нас, но и мы у марийцев, и до сих пор это осталось. Два народа живут вместе. Относятся к разным языковым традициям: марийцы – финно-угры, а русские – славяне. Можно проследить, что действительно марийцы здесь жили ранее. Являлись полноправными хозяевами этой земли. Они смешивались, в местном генотипе есть марийцы. Свадебный обряд может меняться. Когда же случается горе, у человека вспыхивают в голове архетипы, подсознание извлекается, он уже себя не контролирует в этой стрессовой ситуации. Поэтому именно погребальная традиция.

– Какая тема вашей магистерской диссертации?

– Марийское язычество. Изучение погребальной традиции войдет в состав работы. А также двоеверие у самих марийцев на территории европейской части России. Это очень интересный народ, и по нему не так много исследований. Если ты живешь с каким-то народом, ты должен его понимать, а не говорить: какие необразованные люди.

– Марийцы – один из немногих народов, которые имеют два своих языка: горномарийский и луговой марийский. Чем это объясняется, на ваш взгляд?

– Да. И очень много диалектов. Честно говоря, я не лингвист, и мне сложно сказать. А религиоведческая часть, она также отличается, как и языковая. С каким народом они граничили, обычаи того и перенимали. Марийцы, граничащие с татарами-мусульманами, очень многое брали из ислама. И даже в погребальный обряд перешли некоторые исламские традиции и верования. В русский христианский обряд через язычников-марийцев пришли некоторые исламские представления! Это удивительно!

– Нынешний год – Год науки. На ваш взгляд, как развивается историческая наука в России и действительно ли она подпитана реальными источниками или имеет свойство переписываться?

– Источники, в том числе и в нашей стране, обширные. Помимо летописей, есть археологические раскопки. Я в них участвовала, будучи студенткой. С соответствующим анализом и выводами. Насчет того, что переписывается, не соглашусь

Я бы сказала, сейчас очень сильно идет искажение, когда человек, имеющий свое мировоззрение и возможности его декларирования через историческую науку, делает это. И ему не важно, совпадает это с реальностью или не совпадает. Вот это большая проблема. Должен быть контроль за тем, что люди печатают, за их научной деятельностью. За тем, что в публицистике выходит. Сейчас довольно диковатые вещи бывают, к сожалению. Я бы не сказала, что это процесс какой-то заказной, надеюсь. Но очень много, простите, шарлатанов! В исторической науке такое недопустимо. Ученые должны устраняться от своего объекта исследования в личном плане.

– Считается, что история – наука сухая и неинтересная. А как вы опровергнете это?

– Я думаю, что каждому человеку, который так считает, нужно съездить на какую-нибудь реконструкцию. Например, Бородинское сражение, почувствовать дух истории. Потом, история – это не только прошлое, но и настоящее. Неравнодушие к судьбе своей страны. История никогда не спрашивает, она всегда наказывает, если человек чего-то не знает. Пример тому 90-е годы.

– Разговор был про археологические раскопки. Уже не первый год проходят раскопки ветлужской беляны. На ваш взгляд, беляна это или не беляна?

– Беляна по тем фотографиям, которые опубликованы. Судно, перевозившее лес. Наличие резьбовых соединений – так уже его построили. Для определения возраста нужна экспертиза. На этом можно написать не одну научную работу, люди будут друг друга опровергать. И будет много научных степеней.

– Сейчас идут раскопки в Нижегородском кремле. Нижний Новгород – ваш родной город. Очень много хотят успеть сделать к 800-летию. Чкаловскую лестницу реконструируют. Сберегается ли вообще и как историческое наследие нашего родного города?

– Нет, не сберегается, к сожалению. Это печальная традиция, которая ведется еще с момента, когда город был закрытым. Кремль и лестницу восстановят. Но старый город, мое родное Сормово полностью изменило свой образ. А сохранить эти улочки – был бы замечательный туристический объект. Один из первых заводов – «Красное Сормово». Сносить старый фонд и строить здания, совершенно закрывающие вид и меняющие облик, – неправильно! В 90-е был варварский ремонт храмов. Я понимаю, что нет денег у приходов. Но от того, что сделали со Строгановской церковью и улицей Рождественской, душа болит! Должен быть контроль, и деньги на объекты культурного наследия должны всем миром собираться. Не важно, храмы это, мечети или старинные синагоги. Это культурный объект.

– Много ли в Варнавине объектов культурного наследия и что с ними?

– Здесь та же самая ситуация, только денег еще меньше. Практически все культурные объекты либо снесены, либо переделаны. Варнавинская пересыльная тюрьма – удивительное сооружение, как Нижегородский острог. А сейчас она фактически в разваленном состоянии и отдана каким-то частникам. Туда даже нельзя провести экскурсии. А ведь эта тюрьма упоминается даже у Салтыкова-Щедрина!

Центр Варнавина. Дома деревянные – горят, разрушаются. Хозяев нет. Радует Красная Гора. Настоятель нашего храма, благочинный Павел Кутумов инициировал восстановление Никольского храма по чертежам XVII века. Храм будет на сваях. Еще бы там раскопки провести, но денег нет…

– Что с посещаемостью музея, в котором вы работаете? Есть ли интерес у людей к истории родного края?

– Посещаемость хорошая. Проблема более туристическая. Проблемы с гостиницами, с проживанием. В Воскресенском районе есть турбазы, гостевые дома, а у нас этого нет. Люди просто не доезжают, да и далековато от города. Исторически сложилось, что мы район не туристический. Он еще при преподобном Варнаве был не очень густо заселен. Когда Екатерина образовала уездный город Варнавин, в нем было всего 11 дворов и 50 жителей. Здесь место, имеющее свое лицо, свой характер! Есть преподобный Варнава – самая знаковая фигура, которая не дает этому месту распасться и исчезнуть. Благодаря чему существует Варнавинский район? Меня спрашивают туристы – я не знаю. Только молитвами преподобного Варнавы. Район распадался только в ХХ веке два раза, снова образован в 1965 году и существует, слава богу! Все это некий высший промысел. Точно не государственный. Я боюсь, что там вообще не знают, что это место существует.

– Какие научные планы впереди: свои и сопряженные с Варнавином?

– Конечно, диссертация. Исследование местности именно в религиозном ключе. Здесь нашли древний марийский алтарь, и хотелось бы это ввести в научный оборот, чтобы это не попало к разным эзотерикам и не было кривотолков. В музее –

косторезный промысел.

Иван ЗАМЫСЛОВ

Фото Сергея Токарева