Фитиль

Внутри крепости, или Как работается в памятнике истории

   Даже сейчас, в окружении массивных каменных зданий, усадьба лесопромышленника Никанора Шагина выглядит внушительно. Два высоких двухэтажных крыла соединены крепкими воротами, делающими из усадьбы крепость. Построенная в центре села, она почти всегда находилась и в центре событий.
   В феврале 1918-го, совсем недолго послужив упрятанному за решетку хозяину, здание впустило в свои стены большевиков. В том же году оно видело восстание воскресенцев. На одном из его окон сидел доктор Чачин, успокаивая своим авторитетом людей. Вот прямо на одном из этих самых подоконников, держась за одну из этих самых рам. Рамы того гляди выпадут при мытье и смене – было бы можно, еще лет десять назад их заменили бы на пластиковые. Но нельзя.
   Шагинская усадьба не просто пример застройки уездного города. Это объект охраны культурного наследия. В Воскресенском их не так много. В одних до сих пор живут люди, в других работают учреждения. И те и другие несут бремя охраны, наложенное специальным законом. Хочешь заменить окна – пожалуйста, на копию прежних. Сгнили наличники – закажи такие же.
   Был здесь банк, отделение речного пароходства. Много десятков лет в правом крыле располагается управление образования, в левом – начальная школа.
   Владимир Александрович Сычев, начальник управления образования, работает здесь с 2008 года, и мы напросились в гости, чтобы увидеть дом и ситуацию изнутри.
   На втором этаже высоченные потолки – на беглый взгляд, метра три с половиной. От первоначальных времен – узкие, но высокие окна, солидные темные двери, деревянная лестница, покрытые плиткой печки. Всего их здесь восемь.
   – Печки нетронутые, – рассказывает Владимир Александрович. – Здесь опечатано, потому что они все действующие, их можно хоть сейчас затопить, тяга есть. А пожарные, поскольку здание историческое, заклеили: не трогать, не топить, ничего. Очень хорошо продуманные печки. Думаю, что только в очень холодные дни по два раза их протапливали.
   Сейчас в здании центральное отопление.
   – Коллектив всегда страдает в начале сезона: температура на улице не очень низкая, а батареи хорошо тепло отдают, само здание тоже держит хорошо, поэтому не вставлены еще окна.
   Владимир Александрович показывает двери, печные задвижки, оконную фурнитуру, обращая внимание на материал – дерево, металл, похожий на бронзу, на продуманность и основательность.
   – И околотка дверей, и сами двери – такое ощущение, что это все-таки изначально было. Одно время здесь, конечно, находился банк, и он мог провести работы по замене дверей. Ну а смысл? Да и раньше банк определенную функцию выполнял и на себя больших средств не тратил. Дали помещение – дали, сели со счетами.
   Мог ли Шагин найти все строительные материалы в самом уезде? Лес – понятно, а камень, металл?
   – Кирпич, однозначно, мог быть наш. Красный обожженный кирпич даже в советское время под Лалакином делали. Железо: низкая сторона озера в Нестиарах устлана осарышником, это камень такой – черный, с очень острыми краями. Я не понимал, откуда такой. Оказывается, на берегу этого озера из болотной руды выплавлялась чугунина. Поэтому металл в большом количестве поступал на строительство даже Макарьевского монастыря. С Воскресенским, конечно, меньше связи было, так что это могло быть, но думаю, что закупалось где-то в другом месте. Решетку могли здесь ковать. И в моем роду кузнецы были.
   Первый этаж разительно отличается от парадного второго низкими потолками.
   – Вот здесь, видимо, и жила прислуга, – говорит Владимир Александрович. – К тому же Шагин лесопромышленник, он мог и для себя, и для организации дела хранить тут какой-то расходный материал и то, что могло пригодиться: те же пилы, топоры.
   Уже в советское время даже какая-то семья жила – бабушка с неблагополучным сыном.

У Елены Храмовой мама работала бухгалтером, и Лена к ней прибегала. Однажды сидели наверху, и вдруг дым. Сын хозяйки что-то поджег или не так скутал – чуть здание не спалил

   Сзади к зданию управления образования прилепилось еще одно – каменное строение с общей стеной, двускатной крышей и каменным сводчатым потолком. Первые хозяева пошли на такую мороку не просто так: скорее всего, каменное все потребовалось для защиты от пожара, видимо, здесь хранили что-то недешевое. А потом:
   – Там и свинарники были, и непонятно что, все было разрушено, заросли были колоссальные. У меня есть фотографии, как все это выпиливали, выгребали, вычищали, машин десять, наверное, отсюда вывезли. Мы приспособили это здание, когда понадобилось бухгалтерию детских садов сюда перевести.
   А в предыдущем зале, указывая на окно, Владимир Александрович поясняет:
   – Вот этот проход просто матрасом был закрыт и досками приперт. Холодно, но и заколотить нельзя, потому что пожарные не разрешают.  Когда мы проем закрыли окном, то пожилые люди местные обратились в газету: на каком основании управление бесчинствует и вставляет окна, которые совершенно не гармонирует с этим зданием? А то, что там были такие заросли, никого не интересовало.
   Правда, это еще не конец. В том каменном помещении с красивым сводчатым потолком существенно холоднее, чем в остальном здании, да и выход отсюда ведет прямо на улицу – люди мерзнут. Так что будет тамбур, заверяет руководитель.
   Вообще, в усадьбе начинаешь чувствовать себя будто внутри крепости: каменный периметр, решетки на окнах, недостаток света, внутренний дворик с одной стороны защищает каретная (сейчас гараж), с другой – тяжелые ворота в каменной же стене.
   Но даже крепость когда-нибудь требует ремонта. – Здесь постоянно обваливалась краска. Люди приходили в опеку, было неприятно. Краски были, по всей видимости, с советских времен, очень грязные, темные. Теперь здесь плита. Ну это косметический ремонт, поэтому я не считаю, что мы наносим вред зданию. Оно под этой гипсокартонной плитой как законсервировано. Если есть необходимость восстановить, убрал, и все.
   А так целенаправленная работа по сохранению этого здания, как и многих, не проводится. Дом в оперативном управлении, на содержание больших денег не дают. Ведь просто так, тяп-ляп – я найду возможности, но надо с сохранением наличников, с сохранением цветовой гаммы! Хотя в начальной школе угловое окно на первом этаже уже пластиковое, но оно сделано с таким же внешним видом.
   Работается здесь неплохо, это однозначно, – подводя итог, говорит Владимир Александрович. – Люди строили для себя, и строили хорошо. В душе всегда слова благодарности за красоту, которую они оставили, и желание обрести покой этим хозяевам. Чтобы они были защитниками, заступниками для нас. Есть здания, построенные в советское время, но в этом здании моральная и психологическая обстановка немножко другая. И хотелось бы, чтобы это продолжалось.

Ирина ТУМАНОВА
Фото Сергея Токарева