Воскресенская жизнь » Сельский вестник » А в деревне Раскаты...

Сельский вестник

А в деревне Раскаты...

Мы продолжаем свое путешествие по одноэтажной России и побываем в деревне Раскаты. А начался наш путь со староустинского музея, где выставлены экспонаты – расписные раскатские сундуки.

Каждая деревня славится чем-то своим. Деревня Раскаты – промыслами. Один из них – производство сундуков, что выставлены в староустинском музее. Его заведующая Наталья Аршинова провела небольшую экскурсию и рассказала о мастерах, о способах изготовления и оформления сундуков.

А завершила экскурсию словами:

– На сегодняшний день нет в живых ни одного из мастеров.

А в деревне Раскаты…

Ну раз так, отправимся в Раскаты, чтобы узнать истоки мастерства. В начале осени деревни пустеют, дачники вместе с детьми отправляются в школу. И осенние деревенские улицы совсем не похожи на летние. Опустели и Раскаты, на улицах редко встретишь прохожих. Лишь собаки, козы да еще знаменитая шаровидная ива – символ Раскат. Нужно отметить, деревня расположена действительно в красивом месте, на старице Ветлуги с видом на Бабью гору – место, наполненное легендами и преданиями.

А началось знакомство с Раскатами с сельского клуба, что стоит в центре деревни, точнее, с библиотеки, расположенной в нем. Библиотекарь Ирина Колобкова сказала:

– Хотите писать о деревне? А о Раскатах стихи написаны.

Ирина Александровна продемонстрировала две книги Владимира Автономова, в одной из которых и было стихотворение «А в деревне Раскаты…»: «А в деревне Раскаты, а в деревне Раскаты. Над прибрежной сосной полыхают закаты…»

Библиотекарь показала парк, который упоминается в стихотворении. Он расположился напротив сельского клуба, рядом с памятником погибшим воинам.

Владимир Автономов – интересный автор, жил на Бору и во многих своих стихах рассказывает о нижегородском Заволжье, Керженце. Был знаком с Афоньшиным и посвятил ему стихотворные строки. Его произведения – целая поэтическая энциклопедия жизни Заволжья 60–70-х годов. Советую почитать.

Ну а мы вернемся в Раскаты. Ирина Александровна работает в библиотеке с 1981 года, поэтому жизнь деревни последних 40 лет прошла у нее перед глазами.

– Хорошо жили Раскаты, и мастера были, не только сундуки делали, плотники были, и до сих пор есть.

Много ремесел было, кадки делали, полушубки шили, сани и санки мастерили, коромысла

В 1981 году приобрела очень красивое коромысло у Павла Петровича Прыткова, санки покупала, корзины. Мастеровое село.

Сельское хозяйство развивалось. Ферма была, мы туда ходили с выступлениями с Клавдией Машаковой, директором Дома культуры. Она с концертами девчонок водила, а я книги носила в красный уголок. Как давно это было.

Школа была, жалко ее. Как раз моя дочь Алена пошла в девятый класс, и ее закрыли. Проучилась восемь лет, а в последний, выпускной класс пришлось идти в чужую, Воздвиженскую школу. Детям было жалко школы, приезжали на велосипедах, чтоб только двери ее погладить. Проезжали недавно мимо нее, посмотрели – потолок в нескольких местах рухнул.

От прошлого перешли к современности. Два года назад нижегородцы выкупили бывшую колхозную контору, облагородили и сделали на ее базе летний лагерь.

– Привозят детей на каникулы – на зимние, на осенние. К нам постоянно приходят, даже концерты ставят. Нынче в связи с пандемией детей было мало. С началом учебного года уехали.

Из социальных объектов в деревне остались сельский клуб, ФАП, почта и два магазина.

– Боимся, что закроют, люди каждые праздники приходят. В этом году по причине коронавируса не проводили День деревни, и люди спрашивали почему. Все хотели прийти. А летом много дачников, они и в библиотеку, и в клуб идут.

Развалины античных храмов

После беседы прошелся по деревне, с высокого берега посмотрел на старицу, на Бабью гору и решил поговорить о мастерах, о прошлом и настоящем деревни с бывшим учителем истории и одним из руководителей колхоза им. Калинина Анатолием Шаровым.

– Ремеслом занимались, чтоб прокормиться,  – объяснил Анатолий Николаевич,  – в каждом селении свое: в Раскатах сундуки, в Троицком выделывали шкуры, в Игнатьеве ремесленничали бондари, в Песочном плотники. Когда натуроплату в колхозах отменили и ввели гарантированную заработную плату, ремесло пошло на убыль. Старики мастера умирали, а молодежь не схватила. Тем более в начале 60-х годов открыли Воздвиженское СПТУ – школу механизации, и все молодые туда пошли, а так бы сидели и учились мастерить.

Когда стали колхозникам паспорта выдавать, тут стало не до сундуков – все поехали в города

В Пермь, Кочканар, Березняки, Свердловск – на стройки набор был, вербовались люди. А вот когда в колхозе заработки стали хорошие и жилищная проблема была решена, из деревень перестали уезжать, все 1965–1966 годов рождения остались.

Побеседовали о настоящем и будущем.

– За месяц в Раскатах пятерых человек похоронили. На Центральной улице живет десять человек. Какое будущее, если работы нет. Не будет работы, вся деревня разъедется. Ездят на вахту, но это до 40, до 45 лет, а дальше уже не вынесешь.

Стараюсь не подходить к развалинам гаража, фермы – сколько сил положили, сколько работали, а сейчас продукция сельского хозяйства никому не нужна. Из-за рубежа привозят продукты питания, то, что там не потребляют. А свое не востребовано, порушили хозяйства.

На этом беседа завершилась. И все-таки захотелось сходить к развалинам фермы. Асфальтовая дорога привела к заросшим остаткам кирпичных сооружений. Напротив, рядом с пожарной вышкой, виднелось полуразрушенное здание гаража, цельным остался лишь фасад. Вспомнились слова одной поэтессы – видимо, не зря моя встреча с Раскатами началась со стихов Владимира Автономова. Она сравнила развалины ферм с развалинами античных храмов. Действительно, в деревне в основном все деревянное, и лишь колхозные здания 70–80-х годов, выполненные в кирпиче и разрушенные временем, напоминают останки каких-то древних сооружений.

Но история на этом не закончилась. Возвращаясь на главную улицу, встретил Александру Алексеевну Бородину, бывшую доярку, 40 лет проработавшую на ферме. Встреча была абсолютно случайной. Александра Алексеевна, посмотрев на корреспондента, просто констатировала:

– Все доярки умерли, осталось нас трое: я, да Маня Громова, да Валя Худина. Вот так, милой, все: и двора нет, и коров нет, и доярок нет. А как работали, как боролись за молоко!

Помолчали. И вспомнив Автономова и поэтессу с ее античной темой, подумал: похоже, строим мы не те храмы и молимся мы не тем богам.

День склонялся к вечеру. Осень. Где-то неподалеку трактор пахал огороды, механизатор того поколения, что осталось в свое время в колхозе, на ходу бросил:

– Калымы, что еще делать? Работы нет.

Люди занимались своими делами, пенсионер Валерий Поляшов ремонтировал двор. А на вопрос, как живут Раскаты, ответил:

– Живет деревня. Чем занимаются? Да кто где, производства нет. Везде нормально, если есть работа для молодых. А мы все в возрасте, на пенсии. Пенсионерам разницы нет, где жить, главное, чтобы была дорога да больница.

И снова вспоминается Владимир Автономов: «Но деревня сияет и ночью. И на эти вопросы ответить не хочет…»

Александр ВОЗДВИЖЕНСКИЙ

Фото автора

А в деревне Раскаты...

А в деревне Раскаты...

А в деревне Раскаты...

 

Теги

Похожие новости

Комменатрии к новости

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Написать свой комментарий: