Светоч / Новости

Кто, если не ты?

 Татьяна Николаевна Девушкина смеется: «Из пионерской вожатой я стала пенсионерской вожатой». Мы накануне Дня пионерии встретились в новой вотчине районного совета ветеранов, который она возглавляет, всю жизнь следуя прочитанному еще в детстве: «Кто, если не ты, и когда, если не теперь?»

А первой ее работой и правда была работа старшей пионервожатой в Воскресенской школе, куда выпускницу пригласили сразу со школьной скамьи. В том году Таня Грунцева не прошла конкурс в мединститут. Как потом оказалось – к счастью.
– Николай Вениаминович был директором, так он руку устал жать выпускникам. Мы всё его жалели: надо же, сколько ему пришлось рукопожатий сделать, – вспоминает, не упуская случая пошутить, Татьяна Николаевна.
А дело в том, что в 1966 году школу окончили одновременно одиннадцать классов! Десятые и… одиннадцатые, ученики которых выпускались уже с профессией. Такой эксперимент.
– В нашем классе девочки получали профессию воспитатель детского сада. В других классах была группа старших пионервожатых, и многие из них в школы пошли. А девочки «г» класса получали, по-моему, агрономическое образование. Из мальчиков в основном трактористов готовили, а наши мальчики, я в «а» классе училась, получали профессию электромонтер. И правильно это было. Выпуски были огромные, всех надо было трудоустроить, а для этого иметь хоть какой-то запас знаний.
Учителя читали будущим воспитательницам педагогику, методику, детскую литературу (некоторые стихи Татьяна Николаевна до сих пор помнит наизусть), а ведь Таня Грунцева была еще и комсоргом, и старостой класса – более подходящей кандидатуры для старшей пионервожатой и искать было не нужно.
В то время, в конце 60-х, школа, за неимением еще главного здания на улице Панфилова, была рассыпана по всему поселку: несколько зданий на берегу, несколько в центре. В одном из них Татьяна и начала свою работу.
– Я начала с оборудования пионерской комнаты, – рассказывает она. – Мы оформляли стенды, устанавливали пионерскую символику. По праздникам выставляли пионерский пост.

Наша дружина называлась в честь Зои Космодемьянской. Классов было очень много, настоящие дружины были! 

 Прежде всего была задача подбирать вожатых в пионерские отряды, это мне было проще, потому что я со старшеклассниками контакт имела, мне легко было набрать уже знакомых ребят. Потом я проводила мероприятия, чтобы заинтересовать их этой работой, а затем уже большие пионерские сборы.
В то время была мощная переписка с заграницей: посылали письма в Китай, ГДР, Польшу. Мой одноклассник был специалист-радиолюбитель, он нашел радиогруппу за границей и прислал мне адреса. Сейчас не зря мы стали всем врагами – потому что мы обособились, наверное. А тогда все были в едином ключе и воспринимали Советский Союз иначе.
Собирали золу мы. Ходили по домам, по учреждениям, ведь тогда учреждения тоже печками отапливались. Сейчас золу отдадут? Ни за что! Металлолом собирали. Помогали людям. Уборку в школе делали, и никто не считал, что это зазорно. На картошку ездили каждый год.
Конечно, была идеологическая работа, хотя она не была навязчивой. Ну понятно, что отмечали государственные праздники. Да и школьных сколько – то первое сентября, то последнее сентября. Пионерская дружина была огромная. Это была мощная система воспитания детей, причем воспитания на лучших примерах. А какие мы песни пели: о партии, о родине!

Через год редактор «Колхозной победы» Николай Павлович Софронов переманил Таню Грунцеву в редакцию. До сих пор хранится у нее тетрадь с пожелтевшими вырезками из районки тех лет. «Хорошо ты пишешь, только медленно», – прижимисто хвалил ее редактор.
Но газета будущего педагога, почувствовавшего уже свою дорогу, не удержала, и год спустя Татьяна Николаевна снова пришла в школу – уже Северную, учителем биологии. И вместо мединститута выбрала биологический факультет Горьковского педагогического.

Открыли Северную школу только что, из соображений экономии. Ведь до этого со всей округи – из Северного, из большого поселка Кубы, Шапши, Красной Нови – детей леспромхоз доставлял на Красный Яр, задействуя много транспорта.
– Поселок в лесу, и главное – название: это был 23-й километр. Мы когда первые документы выпускникам восьмого класса заполняли, так и писали: место рождения – 23-й километр. Представляете? – смеется Татьяна Николаевна. – Откуда 23-й километр? От Москвы, от Ленинграда? А когда я приезжала в райцентр и рассказывала, что с Северного приехала, мне говорили: «Это ты с Севера-то и ездишь каждую неделю?»
Правда, с подвозом детей в школу проблемы время от времени все же возникали.
– Который раз надо занятия начинать, а ребятишек нет: то авария, то еще чего.
В то время к детям приставляли человека, который отвечал за их транспортировку. Они там, бывает, прыгают, скачут. Помню, как-то один из родителей на родительском собрании говорит: «Вот там Петр Иванович иногда ударяет детей, ругает их». А мой супруг (он директором школы был) отвечает: «Конечно, он плохо делает, но представьте себе, ваш ребенок придет без руки или без ноги – допрыгается. Лучше пусть поругает».
Жилось молодым учителям на Северном хорошо, вспоминает с теплотой Татьяна Николаевна. Почти все холостые, почти все – студенты. Учились, как говорит она, у старших, друг у друга и даже у детей. Учили и учились сами. Жили в общежитии, под одной крышей и даже… под одной огромной лампой, которая освещала железнодорожные пути и заодно весь поселок, как днем!
– Жили мы единой жизнью с селом, и нас воспринимали хорошо, несмотря на то что мы все были молодые.
У нас был свой агиттеатр, – рассказывает Девушкина. – Ставили мы спектакль, как девочка пошла на смерть за революционерку. Какая у нас там была аппаратура? Никакой! Так мы придумали – взяли большие консервные банки от рыбы, лампочки ввернули и как прожекторы сверху повесили. Действие происходит в тюрьме. Как изобразить нары на сцене, неужели мастерить? Раскладушки взяли! И вот моя героиня, Сонька-воровка, лежит на нарах и закуривает. И я, конечно, тоже закуривала – впервые в жизни! Вы понимаете, как глядели ученики на то, что их учительница лежит и курит! Вот она стояла читала морали у доски, а тут вдруг закуривает!

Ну а через несколько лет, уже не «холостая», с мужем Юрием Леонидовичем Девушкиным и маленькой дочерью, Татьяна Николаевна переехала на Красный Яр, и дочку наконец отдали в садик.
– А то все с собой в школу брали, – говорит педагог, – то с техничками посидит, то кто-то из учителей свободен. То по коридору ходит, слышу: «Ма-ма».
На Красном Яру Татьяна Николаевна и состоялась как педагог. Вела она географию, пение, основы семьи, была заместителем директора и директором школы, стала отличником народного просвещения, но главное, преподавала предмет своей жизни – биологию.
– Вспоминаю, первая четверть, учителя: «Ой, где оценки взять?» Занятия же отменяли: ребята то на картошку, то еще куда-то. У меня никогда не было проблем, потому что каждый урок – лабораторный практикум. А лабораторный практикум – это целый ряд оценок. Современные ребята, может, даже не знают, как с микроскопом работать, а мои дети все знали. Возьмут кожицу лука: «Ба! Мы едим и не знаем – а там клеток-то сколько! Ну-ка а еще что посмотреть?» Волосы у девчонок начинают выдирать! Интерес был, живой интерес. 

Сейчас все в «ящики» глядят, и в маленькие, и в большие, и в школе, и дома. А у нас природа была на первом месте, мы выходили в природу, наблюдали

Северная школа работала недолго: лесные поселки «закрылись», сделав ее ненужной. Красноярская ужалась до начальной. Стала ненужной идеология. Вытеснились цифровыми технологиями живые, ощутимые наглядные пособия. 
– Раньше была настоящая педагогика, а сейчас мы не воспитываем, а предоставляем воспитательную услугу, меня это не устраивает совершенно. Как-то мне по первости предложили заменить учителя, я сказала: «Нет, не пойду, хочу оставить в памяти то, что было».
На самом деле наш разговор закончился не на этой грустной ноте. Мы говорили с Татьяной Николаевной об активной жизни и многочисленных планах совета ветеранов. Просто потому, что вожатый – это навсегда.

Ирина ТУМАНОВА

Фото автора и из архива Т. Н. Девушкиной