Победители

Лёвин родник

Послушаешь тот или иной рассказ, бережно записанный от руки в простую школьную тетрадку, и в душе возникают такие эмоции и переживания и всплывают мысленно такие воображаемые картины жизни, от которых порой даже заплакать хочется. И все думаешь: «Как же они смогли, что двигало ими, на что надеялись эти люди?»

Как видно, могли. И таким примером может служить семья Кононковых. Хранителем семейной истории по праву можно назвать Александра Кононкова. Он-то и поведал нам свой интересный и поучительный рассказ о своем роде, начиная от прабабушки по отцовской линии и дойдя до жизни и судьбы своего отца- фронтовика Леонида Никаноровича. Слушали мы Александра Леонидовича с интересом. А он, стоя у крыльца родительского дома, волнительно и эмоционально все читал и читал дорогие ему строки.

Как спасла банка башкирского меда

– В семье деда Никанора Петровича и бабушки Марии Герасимовны Кононковых было шестеро детей. В 1918 году в самый разлив Ветлуги дед, переоборудовав большую лодку, отправился вместе со всей семьей и небогатым скарбом в рискованное плавание. Путь их лежал неблизко – вплоть до самой Башкирии. На родине, в Воскресенском районе, надвигались тяжелые, голодные времена, а башкирский край тогда считался хлебным.

Пока справлялись, попадали и в шторм, и в другие передряги, но все же в конце концов достигли цели

Сначала поселились в селе, где жили одни башкиры. Но потом, по понятным причинам, переехали в другое село с русским названием Васильевское, что стояло на реке Белой. Дед устроился на реку бакенщиком, а бабушка на своей знаменитой швейной машинке «Зингер» шила разные вещи. Тем и зарабатывали на жизнь.

В далеком краю прожила большая семья Кононковых до 1922 года. Может быть, так она там и осталась бы, но начались и в Башкирии неспокойные времена. Вспыхнуло башкирское восстание. И тут произошла такая история. Дед ведь в Первую мировую имел звание унтер-офицера и был награжден Георгиевским крестом. При досмотре домашних сундуков в одном из них, где было двойное дно, обнаружили дедово шомпольное ружье – штучное, ручной работы. Ружье, известное дело, отобрали, а деда три дня держали под замком. Спасло Никанора Петровича только то, что он особо на рожон не лез, показал новой власти документы о награждении, да еще помогла банка настоящего башкирского меда. Вот так! Красное красным, а покушать сладенького всем хотелось .

О бандитизме, учебе и начале войны

По приезде на родину дети стали ходить в школу. После ее окончания отец поступил в Краснобаковское лесное училище, но, отучившись один или два курса, по семейным обстоятельствам был вынужден оставить учебу. Потом папа работал в колхозе. Зимой на станцию Ветлужская возили грузы, а летом сплавляли лес по реке до самой Волги.

Разные истории и рассказы поведал мне папа о родных местах – и о встрече с внуком перевозчика Тюлина из рассказа Короленко «Река играет», и о семействе бандитов из Большого Поля.

В 30 лет отца взяли на войну. Это случилось 17 сентября 1941 года. Но в армию его не брали. Нашли поначалу какие-то шумы в сердце. С началом Великой Отечественной с призывом все кардинально изменилось. Стали призывать даже с легкой степенью инвалидности. Только на фронт отец попал лишь в конце весны 1943 года в должности второго номера расчета станкового пулемета.

О соблазне застрелиться

Во время Спас-Демьянской наступательной операции в направлении на город Смоленск, которая длилась с 13 по 20 августа 1943 года, судьба уготовила солдату тяжелое испытание. Отец подорвался на противопехотной мине, и у него оторвало ниже колена правую ногу. Как он рассказывал – просто кровь в венах стыла. Страшная жажда, периодическая потеря сознания, адская боль. Пил грязную, взбаламученную воду из какой-то большой ямы, а может, воронки.

Ему в какой-то слишком тяжелый момент хотелось даже застрелиться. Но представив свой отчий дом и глаза матери, он выпустил весь диск от автомата ППШ в ночное августовское небо, чтобы не возникало больше такого дикого соблазна

Его нашли наши минометчики. Сначала была первичная ампутация в полевом госпитале, а позже его отправили в Новосибирск. После лечения в сопровождении патронажной сестры добрался до Семенова. Домой солдат Кононков прибыл в январе 1945 года.

Про Лёвин родник

После войны отец женился на моей матери Анне Андреевне, и у них родилось пятеро детей. Все, слава богу, живы и здоровы. Отец был рыбаком и охотником. И несмотря на то что ходил на деревянной колотушке, старался жить полноценной жизнью. Даже на лыжах умудрялся зимой на охоту ходить. Работал наравне со всеми. Тротуары строил, людям помогал по возможности.

Вообще, он крепкий был. Здесь, под горой, и на самом спуске постоянно тропочку чистил и прорубь, чтобы женщинам было удобнее с бельем подниматься и полоскать его. А в морозные дни сооружал над прорубью шалаш, чтобы та не промерзала сильно. По пути к воде есть родник. Его тоже отец постоянно чистил и обихаживал. За что и прозвали люди этот живой источник Лёвиным родником. Почему Лёвин? Вроде бы звали отца не Лев, а Леонид. Но так уж сложилось и повелось в народе.

Папа был достаточно крепок здоровьем. Может, война его так закалила –трудно сказать. Но он всем хотел помочь. Однажды в 1972 году отец можно сказать спас девятилетнего мальчика. Тот убежал из самой Йошкар-Олы из-за того, что родители сильно его поругали. Похоже, за полученные двойки. Папа привел его домой, а после всех осторожных разбирательств эта история получила счастливый конец. И такое было.

Когда я подрос, папа стал брать меня с собой на рыбалку. Лодочного мотора тогда не было, и мы путешествовали на веслах

Он научил управлять парусом. Мы объездили на лодке все озера от Займища,что повыше Благовещенского, и до Затона

И только за два года до смерти отец почти полностью перестал видеть. Я помню, все ему читал журналы о рыболовстве и охоте. А он слушал внимательно, и иногда улыбался. Таким я его и запомнил в конце жизненной дороги.

Уже более двадцати лет нет на этом свете Леонида Никаноровича, а родник жив, и воскресенцы приходят к нему, чтобы набрать вкусной прозрачной воды.

Александр УМНОВ

Фото Сергея Марцева