Аты-Баты

Четыре истории подполковника Рыжова

Встретились мы с Никандром Николаевичем Рыжовым, председателем районной общественной организации ветеранов боевых действий, перед Двадцать третьим февраля, чтобы поговорить на ратные темы, и неизбежно коснулись его службы в Афганистане.

– Первое время затруднительно было вести разговоры, – признался Рыжов, – а сейчас вроде уже улеглось, встречаемся с ребятами, вспоминаем частенько.

Так родилась эта публикация.

Ровно тридцать восемь лет назад, весной 1982 года, старший лейтенант Рыжов во время Панджшерской операции вызвал огонь на себя и спас людей от притаившегося наизготовке врага. За это он награжден орденом Красной Звезды.

История о героизме

В 82-м году была операция в Панджшере. К тому моменту я уже два года в Афганистане воевал – начальник разведки артиллерийского дивизиона, старший лейтенант. Тогда так получилось.

Зашли мы в ущелье. Первый батальон прошел, а мы со штабом полка попали в засаду. Четыре человека были ранены осколками. Только и успели два бэтээра поставить к стенке и за ними укрылись от обстрела.

По всем нашим уставам это называется стрельба в непосредственной близости. На ровной местности можно в окоп залезть и спрятаться, осколки через окоп перелетают, а в горах не предугадаешь.

Наш дивизион на огневых позициях стоял над ущельем. А с гор спускались прямо на нас, на наши головы. И пришлось мне управлять огнем дивизиона – я дал координаты того места, где нахожусь, вызвал огонь на себя. Благодаря этому живы остались, и штаб полка в том числе. Командир полка лично наградной написал.

В то время не думаешь о том, что убьют, только потом осознаешь. Один раз в колонне шли – было несколько пробоин в обмундировании, полушубок прострелен пять раз. Слава богу, непосредственного ранения не было, так, осколки, пули.

Бабушка берегла. Бабушка у меня здесь жила в Богородском. Богомольная была. Она не один раз во Владимирском святое озеро на коленях оползала... Вот так...

История о спасении

Три раза я подрывался на минах. Пластиковые мины, не сильные. Ну с бэтээра выкидывало на двадцать-тридцать метров в сторону, два раза в арык упал, один раз в кусты. Полежал полчаса без сознания, оклемался, осмотрелся. Мне говорят: давай вертолет в госпиталь. А я смотрю: цел, рассудок в порядке – да разве я ребят своих брошу? Чего мне, тридцать лет было, самый расцвет сил, не обращали внимания.

Два года я уже отслужил. Стояли мы в боевом охранении. Город Газни, отдельный полк, батарея Птурс, и мы там жили, взвод разведки. Ночью вдруг подрывается мина, патруль, естественно, в окоп, стрельба. Офицеры выскочили из палатки.

Постреляли-постреляли, дали команду: прекратить огонь. Слышим – стоны за линией минного поля, и таким голосом с акцентом: «Памагитэ». Узбек. Что делать? Ночь, темно, минное поле. Мины вот на такой высоте на колах стоят, и три метра растяжка в одну сторону и в другую – двести метров разлет осколков. ПомЗ. Три ряда этих мин перед нашими окопами. Ну где галка сядет, где ишаки, бывало, бродили, собаки подрывались – не восстанавливали некоторое время эти мины. Рискнем, думаю. Бойцов послать на верную гибель – не имеем права. Если бы нападение – другое дело, а тут спасти товарища.

Пошел. Ноги поднимаю, чтоб не задеть. Смотрю, лежит человек, ноги перебиты, пах – все разворочено, порвано. «Можешь идти?» Трясет головой: «Нет». Взвалил кое-как на плечи, а март, горы, холодно, мерзопакостная погода. Вытащил его, не подорвался. Мне потом ребята говорят, вся спина в крови была. Его сразу на вертолет и в госпиталь. Остался жив парень. Это наш солдат заблудился, рядом афганская дивизия стояла, он к землякам ходил, видно, подпольно, а обратно шел и забрел на минное поле.

История о «строгом»

Аушеве

Так а басмачи в гражданскую войну, они все туда ушли.

Тогда как получилось: когда мы вводили в Афганистан войска, был ТУРКВО так называемый – Туркестанский военный округ (Киргизия, Узбекистан и Туркменистан). Боевых подразделений там не было тогда, офицеры есть, техника есть, а солдат нету – их на случай войны призывали из мирных граждан. Так и в 79-м году – набрали узбеков, таджиков и отправили в Афганистан, и, когда начали вести боевые действия, они отказывались воевать. Переговариваются: «Узбек?» – «Узбек». – «Я стрелять не буду!» Пришлось их срочно менять.

И то меняли не сразу, частями. Военнослужащие срочной службы приходят, три месяца, а то и полгода их из части никуда не выпускаем: акклиматизация, тренировки. Я до сих пор многим рассказываю: рядом у нас стояла бригада, а командиром батальона был Руслан Аушев (он одно время был президентом Ингушетии, три раза бывал в Афганистане, командиром дивизии в третий раз был уже).

Вот встречаемся мы с ребятами из его батальона: «Мы спим четыре-пять часов, только до палатки доползаем и тут же мертвым сном засыпаем. Передыху не дает: по горам, с гор, по горам, с гор». Сначала они и злились, и обижались на него, а потом были благодарны. За все операции ни одного погибшего не было в этом батальоне. Он их учил воевать.

История о смекалке

и везении

После Афганистана я, наверное, полгода спать не мог спокойно. Потом начало забываться.

Мы и в Ташкент прилетели – шарахались от мирной жизни. Так многие наши погибли в Ташкенте: наши же узбеки из-за денег то прирежут, то задавят. В такси сядешь, сзади удавка.

В марте 83-го у меня должна была быть замена. Март пришел – нет ничего. А тут как раз такое время – операций не предвидится: слякоть, бездорожье. Думаю, надо подарки домой купить. Я начальнику артиллерии говорю: «Дед, – говорю (дед мы его звали),  – в Кабул можно слетать?» – «А как ты полетишь?» – «А я справку возьму в медсанбате, что лом проглотил». – «Ну, если возьмешь, слетай». А летчики летали постоянно: то почта, то так чего. Как будто вот тут вышел на дорогу, руку поднял.

А готовился я вот как. У нас рядом дивизия афганская стояла, переводчиками – у инструкторов и советников – в ней наши ребята работали. И они мне подсказали: в Кабул поедешь, у нас там друзья с курса, они все покажут, объяснят. И пистолет дали. Так-то у военнослужащих Советской армии пээмы, а у них ТТ, старинные еще наши, времен войны. В карман две гранаты сунул, у меня под кроватью в палатке ящик с этими гранатами стоял.

И вот приехал я до госпиталя, осмотрелся. А наш патруль забирал всех, даже если ты в гражданской форме: видно, европейское лицо – значит, русский солдат, офицер. Смотрю, патрулей нет. Взял такси, тронулись. Я раз, пистолет достал, зарядил, в карман сунул, гранату достал, запал вкрутил, из второго вторую. Дал понять водителю, что шутить не стоит.

Я жил у ребят около недели. Попросил: сводите меня на базар. И только выходим из магазина – и вот он, патруль. Два бойца и офицер. Ну ребята удостоверения показывают, что они советники, я последний стою. Если бы первый был, я бы растерялся и точно бы забрали, а я настроился и думаю: «Ага, надо наглеть, иначе залечу». У меня никаких документов, естественно. Свои я не покажу. И вот до меня очередь дошла: «А ваши?» Я куртку поднимаю, а там за поясом ТТ. «Вот, – говорю, – еще?» Они улыбнулись, посмеялись. Был бы у меня ПМ, значит, я военнослужащий нашей армии. А ТТ были только у советников.

Было у нас определенное место, где стояли вертолеты на Газни. Смотрю, три офицера в повседневной форме. Мы-то ходили в простой, солдатской, а они еще необстрелянные. Один – артиллерист. Я говорю: «Привет. В Газни?» – «В Газни». – «К кому?» А им сразу в Ташкенте на предписании пишут, кто вместо кого идет. Он читает: «К старшему лейтенанту Рыжову». Я говорю: «Врешь!» Он: «Нет-нет, вот так написано». Я говорю: «Верю, это я».

Вот так случайно встретил заменщика.

Записала Ирина ТУМАНОВА

Фото Сергея Марцева и из архива Никандра Рыжова

ДОСЬЕ

Уроженец села Богородского, в 75-м году окончил Одесское высшее военное училище. Служил в Забайкалье, в Грузии.

В 1981 году был отправлен в Афганистан.

Участвовал в операции в Панджшерском ущелье.

Википедия: „Панджшерская операция 1982 года – военная операция частей и соединений 40-й армии и правитель-ственных сил ДРА против вооруженных формирований афганских моджахедов полевого командира Ахмад Шах Масуда в Панджшерском ущелье и прилегающих районах”.

С апреля 1983 года Никандр Рыжов – в Московском военном округе, с  1985-го – военком Ершичского РВК Смоленской области. В 1994 году ушел в запас.