Закон и порядок

"Удивляет нежелание понять друг друга"

Наш собеседник – федеральный судья Воскресенского районного суда И. В. Воробьев.

– Игорь Витальевич, вы приехали в Воскресенское недавно, в прошлом году, давайте познакомим с вами читателей, расскажите немного о себе.

– Вкратце расскажу. Родился в 1976 году в поселке Тоншаево. Самый север Нижегородской области. Потом я переехал в Кстово, там окончил школу. Окончил Нижегородское речное училище, три навигации ходил по Волге, бывший речник. После чего решил пойти дальше учиться, окончил Волжскую государственную академию водного транспорта по специальности юриспруденция. Работал помощником адвоката, восемь лет – адвокатом в кстовской адвокатской конторе, после чего помощником судьи в Кстовском городском суде. В 2011 году был назначен мировым судьей участка 2 города Сарова. Указом президента номер 373 от 28 мая 2014 года был назначен судьей Воскресенского районного суда.

Женат, дочка, приехали сюда, пока обживаемся. Дочка ходит в садик. Жена тоже юрист, была помощником мирового судьи в Кстовском районе.

– То есть вы работали даже в разных городах?

– Да. Три года мы жили отдельно, на выходные приезжал. В Сарове пропускная система, просто так туда не попасть. То есть КПП, забор, солдаты нас отделяли друг от друга.

– Как получилось, что из речников вы пошли в юристы?

– Это девяностые годы, когда на реке совершенно не было никакой работы. Поэтому я просто понял, что необходимо дальше учиться, чтобы хоть как-то себя реализовывать. И сейчас флот, смотрю, еле дышит, а тогда считалось, что он вообще вот-вот умрет. Когда я оканчивал училище, у нас было распределение на Ветлугу – несколько мест. А сейчас я приехал сюда, вышел на Ветлугу, а там ни одного судна даже нет.

– Почему вы решили стать судьей? Это интересней, чем адвокатура?

– Работа судьи – это все-таки некая вершина юридической деятельности. Когда работаешь в какой-то определенной должности долго, набираешься опыта и из той оболочки, в которой был раньше, – адвоката, помощника судьи, прокурора – уже вырастаешь, хочется реализовать накопленный опыт, не только профессиональный, но и личностный. Думал ли об этом, когда был студентом? Ну это было тогда каким-то недосягаемым. Но где-то подспудно я предполагал, что рано или поздно буду стремиться стать судьей. Так оно и получилось.

– Игорь Витальевич, по каким поводам в основном идут в суд воскресенцы?

– Если брать дела гражданские, то очень часто встречаются дела о признании права собственности на земельные участки, на дома, дела, связанные с наследованием. Раньше не уделялось должного внимания оформлению земельных участков. Был какой-то секретарь в сельской администрации, допустим. Сменился собственник – просто переписали в похозяйственной книге фамилию и забыли про это. Иногда фамилии путают. Есть такое понятие – настоящая фамилия и уличная. Человек, например, Воробьев, а на улице его зовут Павлов – по имени дедушки, по имени отца. Бывает, путают имена, отчества, адреса. Но проходят годы, десятилетия, и сейчас люди не могут признать права собственности из-за того, что у них нет никаких документов, подтверждающих право собственности.

В Сарове, наверное, процентов 80 дел – это споры со страховыми компаниями в рамках закона об ОСАГО. Здесь такого очень мало. Трудовые споры есть, пенсионные, когда люди полагают, что имеют право на досрочную пенсию, пенсию по старости. Пенсионный фонд другого мнения, люди идут к нам.

Уголовных дел немного: кражи, телесные повреждения. Как правило, на почве распития спиртных напитков.

– Как ваша профессия сочетается с вашим характером? Есть черты, которые ей мешают?

– Есть. Жалость к людям, может быть излишняя мягкость. Поэтому приходится зачастую через себя переступать. Понимаешь, что во время оглашения решения одной из сторон оно в любом случае не понравится. Ну а все остальное вполне устраивает, усидчивости хватает.

– Чем вы увлекаетесь?

– Читаю книжки, увлекаюсь историей, историей Великой Отечественной войны, сам лично нашел могилу своего деда, воевавшего в Великой Отечественной войне, погибшего под Ленинградом.

Очень нравится перечитывать «Обыкновенную историю» Гончарова. Впервые, в 19 лет, читал будто собственную историю. Нравится Чехов, большие темы в маленьких рассказах, хороший язык. Хорошие произведения у писателя-мариниста Виктора Конецкого.

Каких-то других увлечений пока нет. Потому что книжку можно почитать вечером под настольной лампой, а если хочешь куда-то на рыбалку, надо собираться, готовиться.

– Игорь Витальевич, понятия справедливости и законности не всегда совпадают, взять хотя бы те споры о земельных участках, о которых вы упомянули. Как судьи, и вы в частности, это противоречие решаете?

– Знаете, я тоже на этот счет думал. Думаю, что работа судьи как раз и заключается в том, чтобы по делу были соблюдены принцип законности и принцип справедливости.

Был случай в Сарове: умирает пожилой мужчина, и оказывается, что наследство-то не сыну переходит, а совершенно постороннему человеку, который якобы ухаживал за этим пожилым человеком. Я помню хорошо этого мужчину – сына, который не мог понять, ну почему не ему досталось. И по-человечески можно понять, что наследник-то он должен быть. Но есть закон, есть кодексы, которые пишем, разрабатываем и принимаем не мы. Когда же законность и справедливость соблюдаются, чувствуешь какое-то внутреннее удовлетворение от выполненной работы. Ну и, мне кажется, сама цель судебной системы должна заключаться в том, чтоб достичь эти цели.

– Процитирую часть статьи о российской судебной системе: «По словам социолога Сергея Градировского, российское общество относится к судебной системе как к профанации, имеющей целью служить власть предержащим. Отсюда проистекает неверие в справедливость и уверенность в неприкосновенности представителей власти перед законом». Как, на ваш взгляд, переломить это убеждение?

– Не совсем согласен с таким утверждением. Есть такое мнение у общественности, что судебная власть ничего не решает. Но все-таки каждый день люди приходят, приносят исковые заявления, значит, это все-таки не профанация, люди все-таки надеются на решение своей проблемы.

И мы их проблемы решаем, люди оформляют земельные участки, и принимают наследство, и получают заработную плату невыплаченную, и получают право на пенсию. Мне кажется, такой точки зрения придерживаются люди, которых в суде чем-то не удовлетворили.

Такого, что мы способствуем власть предержащим, тоже нет. Я работал три года мировым судьей, несколько месяцев уже здесь федеральным судьей, ни разу не было такого, чтоб на меня давили, звонили, намекали, что от меня нужно определенное решение. Ни разу такого не было. Среди ответчиков были и органы местного самоуправления, администрация района, в Сарове – администрация города, другие органы в системе правительства Нижегородской области. И выносили решения не в их пользу. К нам обратился молодой человек, ребенок-сирота. Мы вынесли решение о том, чтобы предоставить ему жилое помещение, не пошли на поводу ни у Министерства социальной политики, ни у администрации района. Так что с этим высказыванием я не согласен.

Как переломить такой подход? Не знаю, надо ли его переламывать, каждый имеет право на свое мнение, даже несмотря на то, что это не соответствует действительности.

– Есть ли в вашей работе, в делах, в людях то, что постоянно продолжает удивлять?

– Есть. Это нежелание понять друг друга. И отсутствие какой-то человечности. Потому что бывают случаи, когда судятся родные люди. Братья, родители с детьми, ближайшие соседи. Был случай, когда подсудимой по клевете была старенькая бабушка, у нее куча операций, она инвалид, а потерпевшая – достаточно молодая женщина. И потерпевшая никак не хотела мириться. Невозможность понять своего ближнего удивляет каждый раз и оставляет негатив в душе.

Здесь все-таки народ достаточно доброжелательный друг к другу. Хотя хорошие качества люди, как правило, не раскрывают в суде. Как я всегда говорю, в больницу приходят только больные люди, и поэтому врачам кажется, что здоровых не существует. То же самое у нас: у каждого свои проблемы.

Беседовала И. ТУМАНОВА