Культура

Воскресенские девчата

   В майские праздники в Воскресенском народном театре состоялась очередная премьера. Режиссер Марина Белова остается верна себе и советской классике. «Во-первых, я люблю все это, – объясняет она приверженность старому доброму, – во-вторых, все эти фильмы и все эти постановки любит наш зритель». Для «Девчат», а поставлена была как раз повесть Бориса Бедного «Девчата», это особенно справедливо. Позади уже два показа, и в это воскресенье – третий, для тех, кто не успел.

Внимание, спойлеры!

   Свою мелодраматическую повесть «Девчата», вовсе не предполагавшую хэппи-энда для каждой из героинь, писатель Борис Бедный, переделывая в сценарий для режиссера Юрия Чулюкина, превратил в комедию. Воскресенский зритель увидел эту историю «ближе к тексту». Нет, у Тоси с Ильей все по-прежнему сложилось как нельзя более благополучно, легкомысленно-счастливая Катька «встретилась, полюбила, комнату дадут – поженится» со своим Сашкой, гордая мам-Вера так же дрогнет к концу спектакля, и у Надежды стерпится-слюбится с домовитым Ксан Ксанычем, а вот с Анфисой судьба и режиссер обошлись более жестко, чем в кино.
   Но главное для зрителя, как водится, не в развязке, иначе не пересматривал бы он наизусть выученных «Девчат» и на спектакль народного театра не пошел. А судя по отзывам, после первого показа некоторые тут же купили билеты на второй.
   Наш спектакль лишен легковесности комедийной киноверсии, он глубже, но и драматических примет века, разбросанных по повести, в нем нет. Несчастная судьба мастера Чуркина, потерявшего сына в памятном 56-м, томительные переживания Дементьева об ответственности перед потомками – это за кадром. На сцене вечный сюжет о любви, дружбе, искренности, узнаваемые житейские истории, понятный юмор, любимые песни. То есть тот намертво встроенный в наш культурный код «ген», который знаком с детства каждому и, кажется, делает просто невозможным разочарование.

Задач все больше

   Вообще, повесть Бориса Бедного «Девчата» к театральному режиссеру недружелюбна. Не осталось, наверное, ни уголка в поселке лесорубов, в который не поместил бы автор то или другое действие. Героев тьма тьмущая, и каждому он щедро дает высказаться. Попробуй сложи за два часа спектакля в единую картину этот пазл из планов, характеров и диалогов, чтобы зритель не устал и прочитал между строк купюры. Режиссеру Марине Беловой с художником-постановщиком Александром Путюниным впервые пришлось столкнуться с такой задачей.
   – Повесть Бориса Васильевича Бедного «Девчата» очень большая, – соглашается Марина. – Больше половины, наверное, мы оттуда выдернули, собрали свой сценарий, какой зрителю будет интересен, я думаю.
   Кажется, что для режиссера и художника-постановщика нет второстепенных деталей. Обстановка каждого места действия хоть и достаточно условна, однако им важно не просто «обозначить». Комната в общежитии выглядит как комната в общежитии: пять железных кроватей, стол, трюмо, печурка. Если вспомнить, что эта сцена да и многие другие возникают перед зрителями не единожды, понимаешь, что, пока очередное действие разворачивается на авансцене перед закрытым занавесом, за ним в это время спешно меняют декорации. Возможно, именно это имела в виду Марина Белова, рассказывая о задачах, подкинутых постановкой:
   – Проблем и задач с каждым спектаклем все больше, потому что каждый спектакль у нас все грандиозней и грандиозней. Этот – очень тяжелый, очень, и по декорациям, и по огромному количеству народа.
   Исполнительница роли Кати Екатерина Вакуленко рассказала, как это выглядело на репетициях:
   – Мы в столовой каждый раз на репетиции не успевали вовремя выставить все эти столы без шума.
   Настолько много всего надо запомнить, что где висит, что куда надо положить, что откуда надо достать. В клубе – слава богу, это было на репетиции – там же все приходят снимают валенки, и я надела чьи-то чужие, а они мне больше!
   Оказалось, Дианка взяла мои, я – ее. Мы потом минут пятнадцать-двадцать ходили искали друг дружку. Мы их как-то помечали, я нитками зашивала. И когда были потом такие сцены, я сразу свои валенки – раз в уголок.
   Еще как-то Анфиса забыла свою шубу перевесить, стоит надевает Тоськину, та играет свою роль, играет, поворачивается к Анфисе и говорит: «Анфиса, а почему ты мое пальто надеваешь?» Если ты, не дай боже, что-то забыл и занавес открыт – все, ты ничего не возьмешь, поэтому приходилось все в голове держать.
   Однако при такой тщательной работе над достоверностью невозможно предусмотреть все, и некоторые глазастые зрители заметили редкие анахронизмы и допущения, например чай в пакетиках в комнате у инженера. Но любые нечаянные мелочи с лихвой окупались неподдельными эмоциями и полной самоотдачей артистов.

Ух эти Анфиски!

   Неоднократно слышанная фраза, что у режиссера Беловой чутье на актеров, верна и для этого спектакля. Костяк актерского состава – старая сыгранная труппа. Но наивно-искренняя пигалица Тося Кислицына (Татьяна Гребнева), рослый красавец Илья Ковригин (Иван Федулов), скрывающая за бравадой надломленность Анфиса (Ксения Тарасова), серьезная тихоня Надежда (Ирина Соколова), тонкий и принципиальный инженер Дементьев (Евгений Бовырин), деловой комендант (Владимир Дуров) – все это новички в народном театре, всех снова разглядела и пригласила режиссер.
   – Сначала я увидела, что подхожу по всем параметрам, – рассказывает Татьяна Гребнева. – В «Подслушано Воскресенское» было объявление, что требуется девушка на главную роль: худенькая, не выше ста шестидесяти сантиметров. И тут мне Таня Миронова пишет: давай, Танюха, пробуйся. Я говорю, да ты что, я не подойду, я уже старая (между прочим, Надежде Румянцевой, сыгравшей в 1961-м восемнадцатилетнюю девчонку, было уже тридцать. – Прим. авт.). А муж мне говорит: чего ты, сходи. Пришли к Марине Юрьевне, она меня прослушала и потом второй раз пригласила, сказала: я вас утвердила. Для меня это неожиданно было.
   – Мы старались не смотреть фильм, – приоткрывает закулисье Белова. – Я говорила Тане, чтобы она ни в коем случае не сравнивала себя с той Тосей. Мы работали чисто по повести Бориса Васильевича Бедного. Вот такую он ее нарисовал, вот такую мы ее и показали.
   – Тоська Кислицына, она сидит во мне. – Татьяна улыбается. – Я такая же: шустрая, во все сую свой нос, деловая, с детства такая. С главным героем, бригадиром лесорубов Ильей Ковригиным, вышло сложнее.
   – Когда беру какую-то постановку в работу, делаю уже сценарий, а не знаю, кто будет играть, – делится режиссер. – И роль Ильи Ковригина опять осталась не выбранной, нет актера. А Ваня (Иван работает в ЦКД светооператором. – Прим. авт.), он такой высокий, статный, симпатичный парень. Я говорю: может, попробуем? Он согласился.
   Анфису сыграла заведующая отделом культуры Ксения Тарасова. Ксения Николаевна еще в прошлом году, после премьеры спектакля «Любовь и голуби», поделилась желанием сыграть в очередной работе Марины Беловой. Но «где-нибудь на заднем плане, без слов, чтобы тихо, скромненько», говорит она. Однако получилось по-другому.
   – Проходит время, и звонит Марина Юрьевна, – рассказывает исполнительница. – «Я вам хотела предложить роль. Но тут маленечко все поменялось, и роль, она совсем не на заднем плане, и слов довольно-таки много...» Думала я недолго, потому что, когда она сказала, что такая роль, я чувствую, у меня аж сердечко забилось, мурашечки побежали. Думаю, если так меня пробило сразу же, значит надо соглашаться, это будет, наверное, мое.
   Хоть и обаятельный персонаж красавица Анфиса, и многогранность образа должна подкупать любого артиста, а все же отрицательные черты в ней ярче некуда.
   – Сначала, когда это все анализировалось, обдумывалось, я понимала, что она не очень положительный персонаж, и думаю, надо сыграть такую стервочку, вредную и злую, – вспоминает о работе над неоднозначной героиней Ксения Николаевна.
   – Естественно, прочитала повесть, выписывала все-все мелочи вплоть до того, как она посмотрела и через какое плечо, в чем была одета, – и пыталась пропитаться ее сознанием, что ли. Сначала была какая-то наигранность, а потом, когда действительно начинала вживаться, думаю: тут и слова, и все фразы уже поставлены так, что здесь чувствуется какая-то злость, где-то какое-то небольшое презрение, где-то эгоистичность. И уже не приходилось подстраиваться или делать специально, оно просто шло, шло, шло само собой, развивалось.
   Еще один из новичков – Владимир Дуров, и хотя он почти всю жизнь на сцене, однако на «соседней», музыкальной.
   – До одиннадцати часов, бывает, репетируем. Мне это в удовольствие, – делится Владимир Евгеньевич. – Когда все вместе, суетимся, чего-то делаем. Вот сейчас на последней репетиции тащил доски, которые сам строгал, вломил занозу, болит, а я на сцене, еле вытащил ее, а все равно удовольствие.
   Смотрел на зрителей, вижу, что они за нас переживают, а раз тронули состояние души, это и есть очищение, наслаждение. Значит, мы не зря встретились.
   Такая самоотдача всей команды и не могла не тронуть. И ярко проявившие себя дебютанты, и подтвердивший мастерство опытный костяк труппы, и театральная студия «Маска», и хореографическая студия «Шанс», и постановщики, и все причастные к созданию этой близкой, душевной истории снова вовлекли благодарного воскресенского зрителя в мир искусства.
   – К нам снова пришел полный зал, наши зрители, которые любят наш театр, – взволнованно говорит режиссер в первые послепремьерные минуты. – Актеры выдали все возможное, и невозможное тоже. Три месяца работы над спектаклем не прошли даром. В очередной раз у нас все получилось, поэтому радуется сердце, радуется душа.

Ирина ТУМАНОВА
Фото Сергея Марцева