Азбука легенд и преданий

ПРУДОВКА В плену времени

Чем знаменита Прудовка? Конечно, прудами. Их два, и в них замечательные караси. Помню, как в детстве вытаскивал на удочку килограммовых золотых «оковалков». Отец мне рассказывал, как мужики собирались перед престолом – Ивановым днем – и бреднем прочесывали эти пруды. Однажды припозднились, выпили и выволокли на берег целую мотню… но только лягушек!

Один пруд – возле дома Косаревых, преинтереснейшие, залихватские были мужики. Серега уйдет по льду в Песочное (на родину жены Анны) на престол, в Благовещение, а обратно, нагулявшись, перевозу кричит: река пошла. Один из сыновей Сергея, Николай, работал на земснаряде. И вот помню, летней ночью к нам в дом постучали – оказалось, земснаряд поставили разрабатывать курдомский перекат, и Коля с гостинцами наведался к моему отцу – своему земляку в Задворку в гости. Дефицитные консервы, сгущенка, кофе с молоком и ветлужская рыба. Вот такие были люди. Наверное, последним из Косарей покинул этот мир Василий – брат Николая.

Второй пруд – у старинного дома депутата Государственной думы И. В. Замыслова. Оба дома, о которых я говорю, живы до сих пор. Как же они много помнят – гораздо более нас.

Но только ли пруды? Да нет, конечно. Люди. Трудолюбивые и интересные. Дед отца был в плену в Первую мировую, где выучил несколько иностранных языков. Сосед напротив, дядя Ваня Коротышев, был кузнецом… и книгочеем. В большой комнате деревенского дома с неокрашенными стенами и потолками, выбеленными дресвой, у него стоял большой стол, весь в книгах и газетах. Деревенские люди были грамотными.

А трудяга Константин Семенович Шабашов. Его искусно сработанные лодки никому не повторить. Его слова «как на Ветлуге полагается» – вот это был стандарт, ни один гост не повторит. Стандарт вообще людей, а не только того, что они делают. Бывает, идешь вверх-вниз по Ветлуге и смотришь – уткнута в берег, на плаву стоит «лебядь-лодочка» руки Кости Шабашова. Она жива, а мастера уже нет. На своем горбу таскал он бревна для лодочных досок в высокую глиняную прудовскую гору, крепко поросшую ныне пихтой.

Кстати, и сам Василий Андреевич Тюлин, герой и хранитель бытности наших ветлужских мест, строил лодки.

Именно Василий Тюлин построил помещику Поливанову лодку, начертав на ней «Катер Стрела»

От соседней Соловьихи, что вниз по реке, деревню отделяет глубоченный, высоченных сосен овраг Таракашек. В колхозные годы здесь был мост. Сегодня – понятно, что ничего.

На окраине деревни до сих пор есть поросшие крапивой поляны в высоких березах и соснах. Это бывшая усадьба помещика Поливанова. Именно про нее рассказывал Борис Николаевич Промптов Николаю Морохину. Здесь на веранде когда-то пили чай и вели задушевные беседы. Чаевничал здесь и Николай Оглоблин.

О Поливанове напоминает и находящийся рядом Поливанихинский затон. Ручей из него в Ветлугу – Климка, так его называл мне отец – нынче зарос. А когда-то был кристально чистым, и рыбаки могли видеть, как жирные окуни заглатывали наживку, не оглядываясь на поплавок.

И следы того оползня, случившегося в 1936 году, когда дочка Тюлина тетя Саня в ураган укрыла юного Борю и его друга, своего сына Колю Тетерина, сегодня виден с левого берега Ветлуги. Мудрая сельская женщина запретила подросткам прятаться от надвигающейся страшной грозы под высоким левым, коренным, как говорят, берегом и сказала: «Будем прятаться на низком берегу в стогу сена». Когда стихия забушевала, раздался треск, а после все увидели, что место, где хотели спрятаться Боря и Коля, превратилось в обрыв, перемешанный стволами деревьев.

Бориса Николаевича не стало в прошлом году. Его кремировали в Москве, а прах захоронили на старом благовещенском кладбище на берегу Ветлуги, в оградке родителей. Родителей, которые въявь общались с Николаем Оглоблиным.

Вот такие места. Здесь время нехотя, но остановилось, замерло. И теперь думает – назад или вперед.

Иван ЗАМЫСЛОВ

Фото автора и из архива Шабашовых и Девушкиных