Азбука легенд и преданий

О чем грех говорить? Часть вторая

Мы продолжаем ретроспективный рассказ о первых в Воскресенском Поветлужье деревнях. А помогают нам в этом местные жители. Те, кто с ранних лет интересуются историей родного края. А еще старая рукопись.

О суевериях ветлугаев можно говорить много. Воскресенцы того же роду-племени и, стало быть, тех же предубеждений. Вот, например, как наши предки боролись с эпидемиями. У Николая Оглоблина это описание занимает всего два предложения. Михаил Иванович Дрыганский рассказал о таком же древнем, как и дремучем по своей невежественности, способе избавления от моровой заразы подробно. «В летнюю ночь с вечера, конспиративно, по совету религиозных старушек собирали восемь девушек, имеющих репутацию благопорядочных. К ним в руководительницы назначали пожилую женщину – религиозную вдову, ведущую скромный образ жизни. Совершив традиционное моление, девушки раздевались, оставались в одних белых нижних рубахах и, распустив свои косы, впрягались в косулю… Когда стемнеет, избранная девятка выезжает на работу и опахивает деревню».

Не исключено, что старший Дрыганский видел все это въявь. Такие опахивания в Асташихе проводились и в 1895 году, когда он уже был смышленым подростком и, наверное, понимал всю абсурдность этой истории.

То ли в число благопорядочных девушек просачивалась какая-нито юная грешница, то ли их руководительница была под стать веселой вдове из оперетты Легара, но с опахиванием получалось как-то не очень

***

Ветеринар по образованию и профессии, Юрий Сорокин как никто другой понимает, что такими способами не остановить падеж скота.

– Тогда же происходило все стихийно, – предполагает Юрий Николаевич, – люди были в панике. А верховодили старики и старухи – никак же по-другому не спасешься, если на голых девках не опашешь деревню.

Такое ощущение, что это мракобесие повторяется и по сей день. Вот надумали правоверные священномудрители всерьез, не на жизнь, а на смерть бороться с коронавирусом и решили совершить воздушный молебен над Санкт-Петербургом. Наняли вертолет, должно быть не за малые деньги, взяли с собой чудотворную икону, поднялись в небо – поближе к Богу, чтобы он их услышал, целых три раза облетели вокруг Питера, неистово молясь, и кривая заболеваемости резко пошла ... вверх. Более чем в полтора раза увеличилось количество заражений: на день взлета, 22 июня 2021 года, было 1065 случаев за сутки, к дню выхода в свет этой публикации в газете – более 1900.

Это просто цифры. Упрямая вещь! И никакого богохульства.

***

Интересуюсь у Сорокина: откуда эти познания старины далекой?

– У нас в доме жила бабушка Елизавета Ивановна. Ей было 102 года,  – рассказывает Юрий Николаевич.  – Она не помнила, что делала вчера, а то, что было в юности, – до мелочей. Чтобы не было скучно, она все и рассказывала мне. Я запоминал. Но надо было записывать. Я этого не делал, о чем теперь и жалею.

Оказывается, Дрыганский был первым школьным учителем Лизы Сорокиной. Вот так и связались в одно целое концы этой исторической нити.

Михаил Иванович не мог не рассказывать своим ученикам и про шапочный разбор. Спроси сегодня старшеклассников, что это такое, они загуглят в сети и, естественно, найдут неправильный ответ.

Не про тот шапочный разбор в своей книге писали отец и сын Дрыганские. Вот что такое «шапочный разбор» по-ветлужски

«Назначен день. Староста вызывает невест и объявляет им, что по приказу барина они сегодня выходят замуж, а которая за кого, это скажет шапка. Входят женихи в новых шапках на головах и кладут их в ряд на стол. Теперь из голбца по очереди вызывают невест и предлагают брать любую шапку. Сколько было тут воя, слез, причитаний».

***

Вот что такое «шапочный разбор».Но не ветлужский это обычай. Во времена Екатерины II в Крыму все было так же, но немного по-другому. Малоизвестный факт: там по шапкам раздавали не девушек… а женихов-солдат. Они-то больше всего и огорчались после шапочного разбора.

Ни в том, ни в другом случае ничего плохого Сорокин не видит.

– Была община в каждой деревне. Руководил общиной сход. В деревне оставались незамужние девки и робкие парни, которые не могли сосватать девку, или, например, парень бедный, ему бы жениться, а никто за него не идет – вот для чего придумали шапочный разбор, – поясняет Юрий Николаевич. – И тогда собирали девок и парней, и решала община, что они засиделись. Хочешь – не хочешь, будешь подчиняться общине, нужно же продолжать род.

Ничего плохого. Даже в наше время, пока в воскресенских деревнях теплилась молодая жизнь, сколько парней и мужиков оставались бобылями, спивались и совершали грех над собой. Вот был бы шапочный разбор… А все, что после, стерпится – слюбится.

***

Но на самом деле интересно: откуда появился у нас в Поветлужье этот южный обычай?

Не барин ли ввел его здесь? Известно, что жил он в Малехине. Его фамилия в рукописи Дрыганских написана не очень понятно. На одной странице Тургаженов, на другой – Турганинов. А может, Турчанинов? Для средней полосы России это редкая фамилия. Не с Крыма ли был барин? Наверно, при желании это можно было бы выяснить. Но найдется ли такой исследователь, и вообще остались ли в наших музеях и библиотеках настолько увлеченные краеведением люди, как 20–30 лет назад?

После шапочного разбора по традиции следовало сватовство и перед венчанием – «девишник». Как все это описывают Дрыганские! Читать одно удовольствие! Есть там и горькое – до истерики – вытье невесты. И… развеселая баня перед «девишником». «Подружки ведут невесту с песнями в баню, несут увитый лентами венок, а в кармане водку с закуской, чтобы в бане выпить по рюмке-другой, выплеснуть рюмку водки на каменку для веселого пара». Вот как это было! Так что, дорогие строгие мамы, не браните своих дочерей перед выданьем за хмельные девичники: так было сто с лишним лет назад, что-то похожее будет и после нас.

А после «девишника» венчание и... собственно то, о чем грех говорить. Потому как это и вправду был большой грех

«Красивую невесту после венчания по приказу барина привозили к нему и после трех-пятичасового пребывания в барской спальне привозили обратно к жениху». Прямо не барин жил в Малехине, а какой-то похотливый альфа-самец. Право первой ночи или «право возложения ляжки» – это общеизвестный факт из истории Средневековья. Было оно во многих странах мира. И в России тоже. Историки сейчас спорят: существовал ли такой обычай у нас? Школьный учитель из Асташихи в этом не сомневался. Почитайте его рассказ о печальной судьбе красавицы Параньки, и будет ясно, что в Поветлужье помещики тоже пользовались правом первой ночи. Но не всегда и не всюду. Скорее всего, было это в Московии – так в ХIХ веке называли правобережье Воскресенского Поветлужья. На левом берегу жил в основном народ, хлебнувший крестьянской вольницы. Такое обращение с собой, со своими венчанными уже как будто бы женами он вряд ли бы стерпел. Вот и Параньку барин отпустил. Не по той ли причине, что испугался? А может, просто был уже дряхлый и немощный для постельных утех?

– Барина у нас здесь старожилы не помнили, – рассказывает Юрий Николаевич, – приезжала только барыня, да и то редко.

Оба ветлужских краеведа, Николай Оглоблин и Михаил Дрыганский, каждый своими словами, но почти в унисон рассказывают о вредных привычках ветлугаев

У первого они даже не пьют, а хлещут, и не вино, а винище. А у Дрыганского описан интересный случай про первую школу в Асташихе. Ее не дали построить Михаилу Ивановичу из-за несогласия здешнего депутата Государственной думы. Правда, был он уже в отставке. В «Воспоминаниях» Дрыганские деликатно не называют его фамилию, скорее всего чтобы потомки не испытывали неловкость за своего прадеда. А депутат хоть и был из народа, но, похоже, выглядело все как и сейчас: выбившись во власть, возвращаться назад к простым людям и прислушиваться к их мнению кому ж захочется?

Вот у нас скоро снова выборы – посмотришь, и что же? Опять одни и те же, простите, рожи.

***

Но вернемся в Асташиху конца ХIХ века. Первую школу Дрыганскому построить не дали, но могло быть и по-другому: послушай он совета стариков и поставь им ведро водки, все было бы решено и бывший депутат бы не помешал.

В продолжение темы задаю Сорокину наводящий вопрос о вредных привычках, и он начинает как будто бы издалека:

– У Мельникова-Печерского Ветлугу староверы называют поганой стороной. За курево. Но это не совсем так. У нас больше табак нюхали, а курили там, где заготавливали лес, в зимницах.

– А водку здесь и мерили, и пили ведрами?

– Что такое ведро на артель?

– Но там, где много водки, много и греха…

– Бабушка Лиза, бывало, начнет: «Дядя Вася с соседкой тетей Маней… – потом улыбнется и замолчит. – Да полно-ка, грех об этом говорить…»

Я после к ее словам «грех об этом говорить» добавил свое: «Делать ЭТО надо!» Ну а как же по-другому? На том вся жизнь стоит

Так-то оно так, только тема-то уж очень деликатная. Великий Короленко, рассказывая о перевозчике Тюлине, обошел ее стороной, и тот был очень благодарен великому русскому писателю. Оглоблин тоже коснулся ее лишь вскользь. А ведь мог бы развесить сладкую клубничку на целый роман, как это делают современные писатели и сценаристы. Но у Николая Николаевича все так просто и жизненно: получил легендарный Тюлин от какой-то молодки коромыслом по спине, а мы читаем через сто лет и, дорисовывая пикантную картину, гадаем: от кого, за что и почему? Но вот не этим ли отличается настоящий талант настоящего писателя от словоблудства иных бумагомарателей?

– Получается, Тюлин был еще тот ходок? – спрашиваю у Сорокина.

– Моя бабушка хорошо знала дочь Тюлина. Она и рассказывала ей про отца. А что? Красивый, видный был мужик – и, опять же, ЭТО делать надо! Если уж так шапка выпала! – Юрий Николаевич заразительно смеется, и мы вслед за ним.

***

Чтобы у читателя не сложилось превратное мнение о мужиках Среднего Поветлужья, следует добавить вот что. Почти каждый из них жил по заведенному дедами правилу: пей, да дело разумей. И пили в меру, и дело разумели. Какие здесь раньше жили трудяги умельцы – строили дома, лодки, беляны, соймы, отливали лоты для них, а на досуге мастерили деревянные велосипеды, самодельные пушки и всякую всячину. Какие огородники и садоводы здесь были, а еще предприимчивые люди. Одно только имя Ленин что стоит! Нет, не тот, кто поднял на дыбы птицу-тройку и лежит теперь в Мавзолее. Михаил Иванович Дрыганский в своей книге увековечил имя Семена Ленина – самого крупного в Благовещенской волости подрядчика. Он не умел ни читать, ни писать, а нижегородские инженеры удивлялись его уму и смекалке.

Вот из таких жизненных историй состоит почти вся книга отца и сына Дрыганских. Труд, который невозможно переоценить! Его нужно обязательно переиздавать, чтобы эти «Воспоминания» сохранились на века

***

Пусть все так и будет. А наш парусник спускается еще ниже по Ветлуге мимо таинственного Русалочьего берега под Русенихой, мимо Ватрухиной горы, мимо красивого, почти сказочного терема – особняка лесопромышленника Беляева. Неординарный, если не сказать экстравагантный был человек. Про его чудачества иногда рассказывают экскурсоводы Воскресенского краеведческого музея. Но об одном из них умалчивают. Говорят, что Сергей Никанорович любил, когда его жена выходила к гостям… в неглиже. Рассказывал об этом Владимир Иванович Виноградов, про которого воскресенские краеведы говорили – «ума палата, наша энциклопедия и светлая память. А ему нельзя не верить. Больше того, если сделать два шага в сторону как от пошлости, так и от ханжества, представьте только, какой же красивой была эта женщина! Грех ли говорить о красоте?

Александр ГРАЧЕВ

Фото Сергея Токарева и из семейного архива Ольги Назаровой.

Рисунок Варвары Саркисовой

Когда верстался номер, нам удалось связаться с прямыми потомками авторов этой рукописи. Ольга Валерьевна Назарова и Михаил Дрыганский живут и работают в Луганской народной республике. Вот куда привели нас поиски! От них мы и узнали, что Николай Михайлович был инженером-строителем, восстанавливал страну после войны, закончил свою карьеру начальником СМУ. А еще то, что, кроме рукописи, он сочинял лирические стихи про Ветлугу и про свою родную деревню.

Я видел, как поля косулей пашут

И деревянною боронят бороной

Как веют хлеб, лопатой кверху машут,

Как соймы и плоты сплавляются весной.

В этой истории нельзя не упомянуть еще одного человека – жены автора рукописи А. В. Дрыганской. Именно она ее перепечатала и отправила на родину, тем самым открыв для нас столько нового и интересного!

КАК ПАРАНЬКУ ВЫДАВАЛИ ЗАМУЖ

Первый брак этой женщины был местью от барина за смелые выступления отца против барских неумных распоряжений. Отцу по секрету было сообщено о готовившейся выдаче его дочери, 14-летней Параньки, замуж за кого прикажет барин.

Параньку берегли, ее в семье любили, она была очень красивая. Кроме нее в семье были еще три девочки моложе ее: Мотя, Дуня и Поля, и мальчик Андрюша. Параньку никуда в тот год одну не пускали. Даже по грибы и ягоды. Настала пора жатвы ржи. Мать взяла Параньку с собой на полосу жать. Ничего не подозревая, они сняли с себя сарафаны и оставшись, как было обычно, в одних белых исподних домашних холстяных рубахах, подпоясанных двухкопеечным пояском-веревочкой.

Слуги барина их выследили, и около полудня от усадьбы Малехино по дороге показалась телега с запряженной в нее тройкой барских лошадей. На телеге было четыре мужика. Они остановили лошадей против полосы, где Паранька с матерью жали рожь. Один остался держать тройку. А трое мужиков подбежали к Параньке. Схватили ее и потащили к телеге. Мать с криком о помощи бросилась отнимать дочь, но ничего не могла сделать с тремя мужиками. Неподалеку были другие жнеи, но никто не осмелился прийти на помощь.

Параньку, связанную по рукам и ногам, как овцу, положили в телегу и повезли на тройке в Знаменское к попу венчать. Одновременно привезли полупьяного жениха – вдовца 42 лет на другой телеге из деревни. Так, полунагую, в одной рубахе, связанную, повенчали, не спрашивая ее желания, согласна ли она быть женою полупьяного вдовца. Трижды вокруг аналоя не водили, а тащили Параньку. И вот поп повенчал, совершил свое подлое дело. Брак записал в метрической книге при Знаменской церкви в августе месяце 1843 года.

После венчания «новобрачных» привезли к отцу невесты.

Можно себе представить трагические переживания родителей, членов семьи и родственников несчастной невесты. Так барин наказывал своих противников.

С другими было еще трагичнее. Красивую невесту после венчания по приказу барина привозили к нему, и после 3–5 часового пребывания в барской спальне невесту привозили обратно к жениху. Паранька избежала этого. Барин был доволен учиненной местью.

Михаил Дрыганский

Николай Дрыганский