Азбука легенд и преданий

Загадки Поветлужья

Часть первая

В Курдоме эстафету экспедиции «Вся Ветлуга» у юных туристов принимали журналисты. Не из тех заезжих, что вдруг нагрянут, снимут сливки, а потом разукрасят историю до неузнаваемости. Свои, местные. Дотошные и любознательные. Вот почему мы везде и всюду опаздывали. Сейчас, пересматривая снятое год назад видео, думаешь: а надо ли было куда-то так спешить, когда кругом столько интересного?! Вот первая встреча.

В богородской округе Антония Волкова знают как настоятеля, как неустанного строителя храмов, как подвижника и талантливого музыканта. Но если нужно выступить в роли экскурсовода, то всегда пожалуйста. Интереснее рассказчика и не пожелаешь. Едва встретив журналистов, отец Антоний сначала дежурными фразами отвечает на давно уже наскучивший ему вопрос: «Почему мы приехали сюда из Москвы? Это не зов предков, это, скорее воспоминания о детстве». Потом ведет их в самое начало небольшого прицерковного парка к едва заметной воронке в земле.
– Вот склеп семьи Левашовых. Местные жители раньше лазили туда. Была такая байка, что кто-то здесь захоронен с кортиком. Они открывали гробы, вываливали содержимое. Вот такие страхи.
Это жуткая и невыдуманная история. Она еще не успела покрыться пылью времен, чтобы стать легендой. При желании в Богородском можно найти не совсем уж и старых мужиков, кто по молодости спускался в это жуткое подземелье. От ужаса вставали волосы дыбом на глупых и отчаянных головушках, но никаких сокровищ деревенские кладоискатели в склепе не находили.
– И не могли найти. Левашовы придерживались либеральных взглядов. Тогда не принято было эпатировать роскошью, – продолжает тему Дарья Волкова, сотрудник природного парка «Воскресенское Поветлужье», – Ни кортика, ни каких-то драгоценностей там, конечно же, не было. Единственное чем можно было поживиться – свинцовые гробы. Рассказывают, что их потом рыбаки переплавляли на грузила.
А еще говорят, что богородские парни надевали на длинные палки черепа из склепа и по вечерам во время гулянок пугали боязливых девок. Такой вот поветлужский хэллоуин, насквозь пронизанный кощунством. Очень хотелось бы узнать про судьбы этих парней. Надеюсь, они сложились вполне счастливо, что им не пришлось за все это отвечать, хотя бы потому как в молодости порой мы все не ведаем, что творим.
– Где-то тут рядом еще один маленький склеп, – отец Антоний показывает рукой в неопределенном направлении, – Но это все еще ждет своего часа.
Еще как ждет! Про семью Левашовых известно довольно многое. Интеллигентные,   хорошо образованные, во всех отношениях порядочные люди. Среди друзей и знакомых Левашовых были известнейшие в России писатели, художники, музыканты. Обо всем этом можно узнать из познавательной экскурсии, которая так и называется «Левашовское Поветлужье». Но Дарья Волкова, старшая дочь настоятеля, которая чаще других проводит эту экскурсию между Галибихой и Богородским и знает про своих героев почти все, тем не менее говорит, что тут еще много непознанного, и что загадка Левашовых – загадка всего Поветлужья и ее очень хотелось бы разгадывать. 

* * *

Не сомневаемся – все так и будет. А далее про другого не менее известного на Руси человека.
– Храм в Богородском начинал строить помещик Петр Собакин, – рассказывает о. Антоний, – А было это больше двухсот лет назад – в 1817 году.
Имя Петра Александровича Собакина – сына русского купца и удачливого откупщика в советское время историки и краеведы связывали с именем Собакевича. Вроде того, что он и стал прототипом одного из героев романа Николая Гоголя. Вот и я грешным делом, когда писал сценарий фильма «В краю легенд и преданий», позволил себе такую слабину. Скорее всего, никакой связи, кроме созвучия фамилий, тут нет. Если и был на кого-то похож Собакевич, то на другого воскресенского помещика – «дикого графа» Николая Толстого. Он и покушать любил, так что «порой тошнило-с», а уж каким был невыдержанным и острым на язык! Даже о нижегородском губернаторе отзывался нелестно.
А Петр Собакин сам по себе был еще той фигурой! «Жестокий деспот и крепостник-самодур» – так писали про него в пору соцреализма.

Это он подсаживал щенят к «титькам молодых матерей», увозил невест в свою опочивальню прямо из-под венца, раздевал донага разбогатевших мужиков – и, абы знали свое место, – заставлял пороть их прутьями, а одного мелкого дворянина зашил в медвежью шкуру и устроил на него псовую охоту

Все это из разряда хотите  верьте – хотите нет. Куда более достоверны воспоминания о Собакине его современников. Вот какие порядки увидели новые хозяева Богородской усадьбы, купившие ее у Собакиных. «Когда же я стал приглашать стариков сесть на лавку… , то они приблизились ко мне почти ползком, на четвереньках, приложились лбом и губами к ступне моей и в то же время старались по мере сил поднять или вернее взодрать кверху одну из ног своих и поматывать ею в воздухе. Старый барин так жаловал, что этак собаки хвостом виляют».
Для помещиков начала XIX века подобные причуды были не исключением из правил, а самими правилами поведения. В последней экранизации «Муму» с Александром Балуевым в главной роли есть замечательный эпизод, когда помещица ложится в гроб и наблюдает из домовины, насколько искренне переживают о ее кончине деревенские бабы и мужики. Смотрится он довольно забавно, только нет вовсе такой истории в рассказе Тургенева. Где же, с кем и когда это было? У нас в Поветлужье! Может, в Богородском, может в Баранихе в летнем доме Собакиных.
«Сам-отко в гроб-от ляжет да и велит голосить по себе – по-нашему, по-крестьянскому, с причитаниями – а лежит сам смирнехонько и глаза прищурит да помалесеньку и высматривает, не улыбнется ли кто? ...А того пуще, кто улыбнется, – так сбросит бывало парчи-то, да как вскочит в гробу-то, да как молвит: «Так-то вы, собачьи дети, обо мне жалеете?!»
Слухи о дурных наклонностях Собакина дошли и до первопрестольной. Одно такое скандальное дело довелось разбирать Гавриилу Державину, сенатору и крупному русскому поэту. Этот случай вызвал появление его «Оды к Скопихину», читай – к Собакину.

Престань и ты жить в  погребах
Как крот, в ущельях подземельных
И на чугунных там цепях
Стеречь, при блеске иск елейных
Висящи бочки серебра
Иль лаять псом вокруг двора...

Очень сложная и противоречивая личность. Дотошные историки и краеведы скажут, что для Поветлужья Собакин сделал немало – обустроил в Воскресенском базар, его крепостные в деревнях жили сытнее и вольготнее, чем у других помещиков, а на старость лет Петр Александрович решил все свои грехи замолить, построив большую церковь из камня и кирпича. Правда, в то же самое время семидесятилетний ловелас сподобился жениться на 17-летней красавице-польке. Похоже, неравный брак и довел его уже до настоящей гробовой доски.

* * *

Ну а в Богородском появилась другая писаная красавица – церковь. Ее было видно из далекого далека. На высоком ветлужском берегу она красовалась невестой перед сватовством.
– Идея Левашовых была в том, чтобы кресты светились на солнышке, – рассказывает Антоний Волков, – Кроме того, что они красивые – сделаны с использованием специального стекла, – их было видно отовсюду. Они служили ориентиром для заблудившихся людей.
Когда отец Антоний взялся за восстановление сельской церкви, никто не верил, что это возможно – настолько плачевное зрелище являла она собой. Но на это все он смотрел другими глазами, – Нам повезло – специально храм не ломали. Скинули только колокола. Он хорошо сохранился.
Вообще, если принимать во внимание небольшую часовенку у дома Волковых в Нижнем Богданове, это уже третий храм, который строит заново или восстанавливает из руин Антоний Волков. Вот кто наверняка знает, что нужно делать, чтобы спасти полуразрушенные церкви в России и в Поветлужье в том числе. Этот вопрос и задали интересному собеседнику в рясе путешественники-журналисты.
– На самом деле ничего не изменится, если на уровне государства не будет принято каких-то мер, программ и серьезных действий, – полагает о. Антоний, – А нашему храму повезло еще и в том, что он восстанавливается силами таких добровольцев и благотворителей!
И то сказать, в последнее время церковь в Богородском возрождается так, что удивляются даже махровые атеисты. На их глазах происходит настоящее чудо. И все потому, что и не строится он вовсе. Тут больше подходит другое слово – музыка.
Вы никогда не задумывались, почему используется именно оно, когда речь идет о чем-то настоящем, искреннем и чистом: музыка архитектуры, света, живописи, отношений…? Так вот, в Богородском звучит симфония, где настоятель храма – нет, не дирижер – тут вполне понятно, кто ОН, – у Антония Волкова первая скрипка. А еще в этом есть оркестре есть флейта и гобой, виолончель и контрабас, валторна и фагот, и много-много скрипок – имена исполнителей (благотворителей, спонсоров и попечителей), которых, возможно, мы никогда и не узнаем. Но главное даже не это. Еще несколько взмахов палочки Дирижера, и прозвучит кода, яркая, запоминающаяся на все времена.

Александр Грачев
Фото Сергея Марцева