Мы еще живы

| 13-12-2016, 13:49 |

   Первое, что потрясает в Раскатах, – это вид с угора. Открывающаяся воздушная панорама старицы, Бабьей горы и ветлужских просторов. Красота необычайная, притом в любое время года. Прямо бери кусками, вставляй в рамы и вези на выставки. Не зря, когда мы спросили хозяйку дома, стоящего на угоре: «Много ли у вас дачников?» – она сказала: «Каждый год приезжают наш дом покупать, а я отвечаю: ‘‘Да что вы, мы еще живы’’». Вот об этом «мы еще живы» и будем рассказывать.

   «Красивая у нас только природа»
   Вдоль откоса расположились крепкие, добротные дома. Из одного вышла женщина с санками. Познакомились – Вера Вячеславовна Худина работает продавщицей, отправилась в магазин за зерном курочкам. Сразу разговор зашел о домашнем хозяйстве. Оказалось, с ним в деревне не все благополучно. «Три коровы на всю деревню. Поросят, куриц держат, но мало: невыгодно держать, зерно и мука дорогие, дешевле мясо купить. Мы теперь мясо из города возим. Раньше из деревни в город, теперь наоборот».
Выяснив ситуацию с домашним хозяйством, переходим к занятости, интересуемся, где работает муж. «Нигде не работает, ухаживает за бабульками. Дрова носит, в магазин ходит». Уход за пожилыми становится одним из главных видов занятости в наших деревнях.
   Обратил внимание на саночки. «Владимир Васильевич Дегтев делал, его работа, умер в этом году». Нужно сказать, Раскаты славились своими ремеслами, мастеровой народ живет в деревне. Вспомнили славное время расцвета колхозов. «Какой колхоз был при Ожиганове! И Дом культуры, и детский сад, и школа. Домов сколько построено. Фермы. Плотников сколько из Раскат, они всю Россию объехали, – а после, вздохнув, Вера Вячеславовна добавила: – А теперь остались в основном старики, молодых мало. Работы не стало, молодежь уехала в город». Две дочери собеседницы, Светлана и Татьяна, тоже живут и работают в Нижнем. «Обе замужем, нынче было две свадьбы. Правда, своего жилья нет, снимают, а здесь делать нечего. Красивая у нас только природа».

   Все вокруг колхозное…
   По улице проехал трактор с телегой, груженной опилками. Так мы встретились с представителем мужской половины Раскат – Евгением Алексеевичем Дуровым. Чем занимаются мужики в Раскатах? «Народ-то в Раскатах остался не скажу, что молодой. Моих годов, лет 50. Кто плотничает, кто своим подсобным хозяйством живет. Так как производства у нас здесь практически нет никакого». После, подумав, добавил: «Мы корову на двоих держим, теленок, поросенок есть».
   Опилки в телеге предназначались для конной фермы в Троицком. В троицком конном клубе подрабатывают многие местные жители. Деятельность похожа на прежнюю колхозную, от которой остались лишь воспоминания. «Всё здесь, в колхозе и в колхозе, до того, пока он не нарушился». Поэтому работа в троицком хозяйстве чем-то созвучна. «Александр Михайлович Пирогов разрабатывает земли, мы по мере сил ему помогаем». А вот насчет своих детей раскатские жители более прагматичны. «Я своим детям говорю: поезжайте в город, а чего здесь делать? Там выучитесь, получите капитал, чтобы открыть свое дело».

   Раскатские мастера
Раскаты всегда славились своими мастерами. Действительно, такого количества промыслов, что существовали в деревне, трудно найти где-нибудь еще. К настоящему времени большинство промыслов исчезло, из старых мастеров остался 77-летний В. Е. Дегтев. К нему в дом на высоком берегу старицы мы и заглянули.
   Вячеслав Ефимович вместе с женой, Ниной Владимировной, встретили нас и провели в его мастерскую, что находится в одной из комнат дома, рядом с печью. На столе прутьями вверх стояла основа корзины. Мастер сразу начал показывать всю технологию ее изготовления. Ивовые прутья в его руках легко изгибались и приобретали нужную форму. Чувствовалось мастерство. «Раньше и по 80 корзин плел, и больше, – вспомнила Нина Владимировна, – сейчас говорю: хватит, отдыхай. Не может. Говорю: не пойдешь по прутья – не будешь плести. Все равно сходил, десятка два сплетет и опять будет тосковать. Всегда ему дело надо, не может он без дела».
   Ивы, что идут на изготовление корзин, растут под горой, недалеко. Но они не такого качества, объясняет мастер, «жесткие, плести тяжело: ломаются, дно не сплетешь». Мягкие растут на Ветлуге. Пока желающих перенять ремесло не находится. «Молодежь не учится, не хочет. Попробовал один, корзину сплел, и то я помогал, и бросил. Буду я плести, говорит. Хотя есть, плетут корзины для себя».
   Во время беседы обратили внимание на расписной сундук, стоявший на веранде. «Иван Прохорович Басов делал, – сказала Нина Владимировна, – много сундучников было. Вальки, коромысла, санки, сундуки делали. Теперь все умерли».
   Ремесла в Раскатах были семейным делом. Каждая семья на чем-то специализировалась. Ремесло передавалось по наследству «от отцов». Мужчины сами и мастерили сундуки, сами и краску наводили и расписывали. «Ну жена, может, помогала». Расписывали и коромысла, и вальки. Продукцию продавали на воскресенском базаре. Откуда пришла техника росписи и стиль, наши собеседники сказать не могли, не знали. Вообще-то раскатскими сундуками интересуются этнографы из Нижегородского университета. Действительно, может, в Раскатах существовало свое направление художественной росписи.

   «Она была теплая и светлая»
   На краю деревни, по дороге на Троицкое, в обрамлении деревьев стоит здание школы. Школу построили в семидесятом году, ее первым директором стал Николай Иванович Малов, ветеран войны.
   «Когда я приехала в восемьдесят седьмом году, – рассказала Майя Робертовна Крылова, бывший директор, – школа была немаленькая, около сотни учащихся. Она была теплая, светлая и пахла деревом. Все, кто приезжал, удивлялись: какие у вас широкие половицы в коридоре, ровные и гладкие».
   В 2010 году школу закрыли, дети стали ездить в Воздвиженское и Староустье. В настоящее время здание школы продано. В свое время местные школьники собрали много информации об истории деревни, о названиях улиц. В школе был замечательный музей. Но все в прошлом.
   На этом можно бы и завершить наш рассказ. И все же остается какая-то недосказанность. Невероятно красивое место, насыщенное легендами, мастеровой народ, оригинальные ремесла. И территория не развивается, а медленно умирает. Почему? Вопрос не к местной, а к московской власти. Что ж вы все бежите в Европу и восхищаетесь их местечками, когда такие россыпи лежат здесь? Что, нельзя пустить нефтяные и газовые деньги на развитие России? Мы еще живы.