Имена / Новости

Отец Андрей: От молитвенного дома до собора

 Андрей Владимирович Гущин, отец Андрей. Пожалуй, никто, кроме него, не знает, как организовывалась церковная жизнь в конце восьмидесятых и в девяностые годы в нашем районе. О том времени и был разговор. Отец Андрей рассказывал свободно, не опираясь на документы, поэтому повествование о более чем десятилетнем периоде здесь представлено несколько сжато.

– Отец Андрей, расскажите, когда был основан воскресенский приход и появился молитвенный дом?
– 1989 год – основание здесь, в Воскресенском, прихода. Я служил в храме села Троицкого. Тогда еще ходил кораблик, «Заря». И поскольку пришло время, когда стали открывать храмы, начал разговаривать с людьми. Был еще со мной псаломщик. Мы собрали людей, и они пошли на прием к Слепцову. Эти походы ничем не закончились. 
Наконец мы познакомились с Капитолиной Федоровной Князевой. Она толковый, энергичный человек и ерунду всякую не несла. И вот уже набрали двадцать человек. Капитолина Федоровна была выбрана председателем этой двадцатки, и была зарегистрирована община. Собирались сначала у нее на квартире.
– А у кого брали разрешение?
– Религией заведовал так называемый уполномоченный совета по делам религий, он был в каждой области. Даже фамилию забыл этого человека. Но там было распределение: был он и его заместитель, некий Сайгин. Сам главный был добренький, дипломатичный, а Сайгин – как такой цепной пес.
– А этот уполномоченный имел отношение к органам госбезопасности?
– Безусловно. И вот митрополит Николай (Кутепов) добился, чтобы нам разрешили здесь общину. Мы стали четырнадцатым приходом, который открылся в Нижегородской области. Это была заслуга митрополита, но уже шла волна: стали разрешать открывать приходы. 
Мы начали искать, где купить дом. Слепцов нам говорил: «Покупайте на паточном». Мы отказались: очень далеко. Нашли здесь. Раиса Балакина продавала дом за четырнадцать тысяч. Он и стал молитвенным домом. Митрополит нам тогда помог с деньгами очень хорошо.
– А как себя вел народ во время перестроечных послаблений? Людям нужна была вера, церковь?
– Людей было много. Очень много приходило креститься, целые толпы людей. 
Я еще ездил в Красные Баки, там нашли такого человека – Зернова, он был нотариусом. Там с его помощью я собрал двадцатку, и тоже открыли приход, а лидером был Зернов.
– Кого можете назвать среди активных верующих – основателей прихода у нас?
– У нас была ревизионная комиссия из трех человек и приходской совет. Там были Валентина Ивановна Храмова, Елена Константиновна Трошина, Тамара Федоровна Токарева. Они были самые активные. Бухгалтером была Таисия Капитоновна Коптева. Людей, которые приходили на службы, было много – первое время, а потом пошел спад. Ну вот как сейчас, я смотрю, сколько людей по воскресеньям приходит на службу – человек семьдесят. И тогда так же было. Но гораздо меньше стало крещений, и отпеваний меньше. Тогда, видимо, крестили много взрослых.
– Люди из двадцатки: у них была какая-то преемственность веры в семьях?

– Да, здесь в Воскресенском была преемственность. Например, в тех же Красных Баках, там никакой преемственности не было, а здесь были какие-то династии, которые тянулись из глубины времен. Это особенность Воскресенского

 – Восьмого августа 1989 года в газете «Колхозная победа» вышла заметка «Будет ли церковь?», где председатель райисполкома В. Т. Слепцов писал в ответ верующим: «Что касается передачи Дома культуры (под храм), об этом не может быть и речи». Какие у вас сохранились воспоминания о том, советском периоде времени?
– На все требовалось разрешение, все контролировалось органами государственной власти. Например, все финансы, все финансовые отчеты. Была в исполкоме некая Ручина. Фамилию помню, как зовут – не помню. Вот она приезжала, контролировала все отчеты, смотрела. Не сказал бы, что как-то злобно. Она помогала, подсказывала, что написать.
По этой же заметке видно, Слепцов говорит, где разрешим, где не разрешим. Но КГБ в то время уже не так следило. А до этого КГБ, конечно, вовсю наблюдало. Я учился в институте, когда меня вызывали в первый отдел. Они давали понять, что следят, что в курсе: «Смотрите ничего не натворите, мы знаем про ваше существование».
– То есть что вы верующий, что вы ходите в храм?
– Да, да. Мне они предлагали поступить в семинарию с условием, что буду их информировать. Я, конечно, отказался от такого предложения.
– Вам не запомнились какие-то истории из тех времен?
– Интересный такой момент был в 1989 году. Нужно было провести телефон в молитвенный дом. Нам сказали: нет точек, не можем провести вам телефон. Тогда я собрал делегацию, и мы пошли на прием к Овечкину. Еще был Овечкин такой (первый секретарь райкома партии. – Прим. ред.). Пришли мы к Овечкину, он так нас принял хорошо, и представьте: провели телефон! По указанию коммунистического лидера.
– А из периода девяностых?
– Ограбить нас пытались.
– Молитвенный дом ограбить?
– Да, да. А как это было? Я ездил по строительным делам. Была глубокая осень, рано темнело. Возвращаюсь назад в молитвенный дом (я в нем и жил), стучу в дверь. Там оставалась Ольга Ивановна Мешкова, она и бухгалтером была, и все-все делала – помогала, в общем. Слышу стоны. Звоню – дверь не открывают. Но она все-таки смогла открыть дверь, хотя ее связали и кляп был во рту, какая-то тряпка половая. Я захожу внутрь, смотрю: иконы уже выложены, поставлены на полу, – видимо, ждали машину, чтобы забрать и увезти куда-то, но не успели. Тогда в церковь приносили много икон. К счастью, они все сохранились.
– А как проходили службы тогда, в те первые годы прихода?
– Обыкновенно, так же литургии служили. Крестные ходы: из молитвенного дома шли и обходили Дом культуры, чтобы напомнить.
– Это было как акция?
– Отчасти да.
– До какого года просуществовал молитвенный дом?
– До 2005-го, наверное. Сначала мы приводили в порядок помещение. Полы разбирали, землю выносили оттуда. Из туалета все выгребали, там уже было окаменевшее удобрение.
– Когда приняли решение окончательно перейти в собор, что делали?
– Собирали субботники, ломали кресла, выравнивали пол. Там даже подполья не было фактически, эти доски половые, лаги, лежали почти на земле – это тот зал, где кинотеатр. Кости человеческие там находили. Когда перестраивали храм в ДК, насыпали там эту землю под углом. Откуда они ее брали, я не знаю. Где-то рядом, я думаю: в этой земле были и кости. А под главной частью – там вообще, если копнуть, очень много костей и черепа. Был такой Иван Григорьевич Еременков. Он раздолбил пол в передней части, где была раздевалка и туалеты. Эти черепа достал, и они у нас лежали, на доске были выложены. Потом их перезахоронили за алтарем церкви и поставили крест. 
Я думаю, что здесь когда-то была маленькая церковь и вокруг нее погост. Хоронили раньше возле церкви. Это еще до эпидемии чумы. Тогда в тысяча семьсот каком-то году, я могу ошибиться, была эпидемия, и был приказ императрицы: не хоронить возле храмов, делать кладбище отдельно и выносить его за территорию населенных пунктов.

И вот митрополит Николай (Кутепов) добился, чтобы нам здесь разрешили общину. Мы стали четырнадцатым приходом, который открылся в Нижегородской области. Это была заслуга митрополита, но уже шла волна: стали разрешать открывать приходы.

Сергей Марцев

Фото автора