Сельский вестник

В домах открыты окна

   Ни один, даже самый опытный корреспондент (не в обиду моим коллегам будет сказано) не сможет за один день погрузиться в историю, судьбу деревни так, как можно окунуться в нее, прожив там шесть лет. Именно так получилось со мной, ведь Заболотное для меня – это глава из жизни длинною в шесть лет. И именно я должна была это сделать. Как бы трудно это ни было сейчас, уже расставшись с нею. А потому, не серчайте и не крутите у виска, если многое написанное ниже покажется вам откровенным. Считайте, что это – экскурсия, а я всего лишь экскурсовод. Давайте вместе прогуляемся по главной и единственной улице деревни, которая носит имя революционера, военачальника, одного из первых Маршалов Советского Союза Клима Ворошилова.

Вдруг что-то случилось…

   В домах открыты окна. Но не от жары. Не выглядывают из них любопытные детские личики, не пахнет изнутри пирогами, не льется на улицу чуть слышный звук радиоприемника, что стоит по ту сторону бревенчатой стены, на тумбочке, в самой большой комнате.
   Двери тоже открыты. Не для того, чтобы внести в них новую мебель, пахнущую свежим лаком и струганной доской. И даже не для того, чтобы вынести оттуда гроб с хозяином, насовсем покидающим избу, поставленную когда-то своими руками.
   Да что там, кое-где дверей вообще нет. И не оттого, что гостеприимные хозяева живут здесь и не бояться ни ночных разбойников, ни воров… И даже не оттого, что двери меняют и вот-вот навесят новые, крепкие и надежные. Просто здесь больше никто не живет. Дома стали ненужными. А тлен быстро захватил их в свой плен.
   Деревенские жители знают: хоть один год простоит дом без хозяина и уже ветшает – там покосилось, здесь потекло… А тут – десятилетия прошли с тех пор, как дома оставили. Проходишь мимо них, и невольно вспоминается мультфильм «Простоквашино». Тот дом, который компания из мальчика и зверей выбрала себе для жизни в маленькой заброшенной деревне, помните? На нем была приколочена табличка с надписью: «Дом пустой, живите, кто хотите!» Ну вот почему нельзя было повесить такие таблички и здесь, если жить после хозяев в доме никто не собирался?
   Поздно. Еще каких-то десять лет назад деревня была совсем другая. Какая? Это описано в моем личном дневнике за 2008 год:
   «Гуляли сегодня по насту и оказались в Заболотном. Снег такой плотный, что можно подходить к любому дому и заглядывать в окна. Были поражены. Ощущение, что здесь произошла катастрофа. Смотришь в окно: висят занавески, у стены стол, покрытый скатертью, на нем посуда, на полу половики, на кровати покрывало, в шкафу одежда. А где же люди? Словно семьи здесь жили своею жизнью, в вдруг ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ. Все убежали, не взяв вещей, в надежде, что скоро вернутся. Но не вернулись…»
   Приезжали в деревню другие. За эти годы, с 2008-го, немало побывало здесь «экспедиций». Одни собирали иконы, другие – металлические предметы, третьи – разрушали печи и брали кирпич, четвертые – снимали потолки и полы, пятые… Замки отшибали, щеколды отрывали, рамы разбивали. Уносили и увозили все, что можно. Потому сейчас так больно смотреть на разрушенные, разграбленные дома, избы, сложившиеся внутрь, съехавшие набок. Но ведь есть же где-то они, последние местные жители? Идем искать.

Деревня в одну улицу

   Деревня в одну улицу. Протяженность ее – больше километра. Сейчас в Заболотном лишь шесть жилых домов. Еще столько же – дачных, в которые приезжают хоть раз в год горожане. Остальные избы доживают свой век. Живут здесь «островами». На одном конце деревни – два жилых дома: Блинковых и Шишкиных. Веру Никандровну Блинкову, женщину-рыбачку, многие знают в районе. Особенно любители посидеть с удочкой и мормышкой на Усте. Еще пару лет назад ее оранжевый брезентовый плащ был далеко виден с берега. Сейчас на речке бывает меньше, здоровье подводит. Ребята Шишкины – Николай, Екатерина и Дмитрий – единственные представители молодежи в деревне, ее надежда, скажем так (хотя, можно ли возлагать надежды на молодежь в таких-то условиях?) Все они настоящие трудяги – парни работают на лесопилках, Катя – в Семенове на хлебозаводе, вахтовым методом. Застали около их дома маленькую девочку, племянницу Лилю из Москвы. В деревню она приехала вместе с родителями погостить у родственников. Ребенку здесь нравится. Природа, река Ижма, певчие птицы вернулись после зимовки в леса – красота!Кстати, о них, о птичках.
   Утро любого весеннего дня начинается здесь с пения единственного в деревне петуха на дворе у сестер Лапшиных (второй «очаг жизни»). Впрочем, младшая, Зоя Петровна, в замужестве стала Ватагиной. Но так как живут они с Тамарой Петровной вместе, то их так и называют – сестры Лапшины. Тамаре Петровне, кстати, в феврале исполнилось 90 лет.
   Зоя Петровна – великая огородница. Даже в свои 85 она планирует огород по полной, опять на весь земельный участок. В ее теплице каждый год вырастают такиииие помидоры!… Молодым учиться и учиться.
   – Хлеб мы покупаем с машины, продукты тоже привозит автолавка, – говорит она. – Но вот одни мы здесь остались, посреди улицы, соседей нет. Случись чего, кого кричать, куда бежать?
   Действительно, сестры Лапшины, мои бывшие соседки, живут не просто на острове, а на необитаемом острове.
   Третий островок жизни здесь, на дальнем, как говорят здесь – «усадьбенском» конце деревни (через дорогу начинается поселок Ижма, называемый еще Усадьбой). Идти до него – в гору. На горе еще стоит старая сторожевая вышка, с каких раньше отбивали время. Здесь деревенские жители поочередно несли дежурство и следили за пожарами в лесу и в деревне. Сейчас подняться наверх уже невозможно. Настолько ветхим выглядит сооружение. Шпиль – кованый флюгер – недавно упал. Но воспринимается вышка и без него как мемориал. Прошлым временам, что ли? Как хранитель всей деревни стоит она в самом ее центре и озирает окрестности. Рядом еще один мемориал или, как сказал бы художник – натюрморт.
   Бывший сельмаг. Деревянный порог крыльца, над которым возвышается груда кирпичей от печи, все это прикрыто входной дверью и заросло по бокам бузиной. Выглядит оригинально, но глаз не радует.
   Последний остров жизни – три дома, в которых живут: Глафира Петровна Умылялова с братом Николаем (Николай Петрович здесь работает на станции, качает воду, а Глафира Петровна – мой первый учитель), Надежда Рыжова с мужем Сергеем и Нина Голубкова с сыном Сергеем. Кроме него все здесь живущие – пенсионеры. Хозяйство не держат, но огородики для себя сажают.
   До конца улицы есть еще несколько домов. В самом крайнем я нашла фотографию: на ней – он же, новенький. Его хозяйка не поверила бы, что он станет таким, как сейчас.
   Всей этой печальной картине добавляет безнадежности… отсутствие скворцов. Верится с трудом, но еще каких-то десять лет назад это была поистине скворчиная деревня. На углу почти каждого дома висел скворечник, чаще всего – старый ящик из-под бандероли. В апреле здесь стоял гомон, стаи скворцов носились туда-сюда. Теперь и птицы покинули деревню, все скворечники сгнили. Чинить их некому.
   Ну, вот и все достопримечательности нашей экскурсии одного дня (по аналогии с туром одного дня – есть такое понятие в туризме). За исключением того, что экспонаты здесь не охраняются, а вернуться и пройти еще раз маршрут вряд ли кому захочется.

Светлая душа

   Эту грустную картину мне хотелось бы разбавить светлыми красками. Потому что душа у деревни – светлая. Но понять это можно, прожив там хотя бы год. Все воспринимается по-другому изнутри.
   Встречать здесь поздние январские рассветы у большой теплой печки – это счастье. За зиму глаз на столько привыкает к тетеревиным стаям, мирно пасущимся в соседском огород, что не обращает внимания на них. Пить березовый сок и черпать малиновые весенние закаты в лужах сапогами – это радость. Собирать малину ведрами в чужих палисадниках и не чувствовать себя при этом вором – это роскошь. Вдыхать до глухоты в ушах спокойные августовские ночи – это умиротворение. Видеть из дома, как играют белки на дубе в желудевый год – это диво. Смотреть, как катается молодой лисенок в первом снегу под твоим окном – это редкость. Все это изведала я за шесть лет жизни в этой деревне.
   Для большинства людей, которые сейчас живут здесь, Заболотное – их родина. Они не поменяли ее на комфорт райцентра с его магазинами, аптеками, больницей… Родину, как известно, не выбирают.

Наталья УТКИНА
Фото автора

ЗАБОЛОТНОЕ – деревня на территории Воздвиженской сельской администрации, апеллятив. Название деревни характеризует ее положение относительно основной дороги – за болотом (Морохин, 1997 г.). Старое название деревни – Отрывное (Отрывново). Местное предание гласит, что «в старые времена появился в здешних лесах человек. Говорили, что с каторги сбежал. Вырыл он землянку на берегу речки Ижмы и стал жить в стороне от людей, за болотом. Люди прозвали его ‘‘отрывным’’. А потом появилось сразу шесть семей беглых. Они тоже поселились за болотом». Образовалась деревня в середине XVII века.
Также Заболотное – родина известного в области журналиста, краеведа Михаила Ефимовича Круткина, одного из основателей Краснобаковского музея, автора работы «Борьба за Советскую власть в Поветлужье».