Сельский вестник / Новости

Белая полоса Прудовки. Часть вторая

 Начало в № 25 от 23.06.2023 г. (Белая полоса Прудовки » Воскресенская жизнь (xn----7sbfmaihhmc6agc3andc9rzb.xn--p1ai)
Вместе с Натальей Воробьевой вспоминаем еще одну легенду Прудовки. Знаменитого лодочника Константина Шабашова. Кто-то не поймет, но его лодки – это искусство. Где-то живы еще до сих пор. А уж как он на плече втаскивал по крутой пихтовой прудовской горе бревешки-заготовки для них – отдельная песня. Все про тех крепких ветлужских мужиков.

– Таких лодок, как он мастерил, ни у кого больше не было. Они не юркие, легкие в  управлении. Единственный во всей округе, кто делал такие лодки. У меня отец постоянно у него заказывал. У соседей в прошлом году забрали лодку его руки для музея. Такой вот специалист был в единственном числе.
Наши собеседницы не могли нас просто так отпустить. Разговор продолжился за чаем в уютном доме тети Тони Конаковой, где родные запахи деревни создавали неповторимый уют.
– Моя бабушка, Юлия Ивановна, рассказывала, когда она была юной девушкой, – а таких в деревне было несколько, – их приглашала хозяйка Поливанова убираться по праздникам в большой помещичий дом, когда к ним наезжали гости, – продолжает Антонина Конакова. – Бабушка говорила, что они очень  щедро их угощали и расплачивались. Хорошие были люди. Потом баба Юля долгое время работала почтальонкой. А Анну Ивановну Замыслову избирали депутатом в деревне. Ее, чтобы не спутать с другой Анной Ивановной Замысловой, называли «Анна Ивановна, депутатик которая». Ласково так. Маленькая была женщина. Хорошая. Я вот их помню хорошо. Они в детской голове отложились. 
Разговор заходит про дружбу с соседним Песочным, которое расположилось на противоположном левом берегу Ветлуги. Сколько баек и историй про это сложено. Но почему выражение «змея песошенская» приклеилось к соседям прудовян? Неужели так крепко ругались между собой и вредили песошенские прудовянам. Так, да не так.
– Может, там берег со змеями. Хотя и говорили так о соседях, но… У бабы Шуры, тетушки моей, любимая подруга была из Песочного, тетя Нюра Сучкова. У меня сынок, еще маленький был, на лодке ее перевозил все время в Песочное, в гости. Тетя Нюра Косарева тоже из Песочного была…
Известна Прудовка и своими яблоневыми садами. А какие здесь урождаются анисовые  яблоки! Остатки колхозного сада за околицей все еще радуют глаз белизной яблоневого цвета. Значит, будет и урожай. Проверим!
– У многих сады были. А вишен сколько было! Огромный колхозный сад. Я еще училась в школе, мы сажали в  нем яблони. Сад охраняемый был. Даже случилось такое несчастье, что мальчика восьмилетнего сторож, дядя Саня Лебедев, подстрелил, убил мальчика, – вспоминает Антонина Михайловна. – А в этот сад все равно лазили. Яблоки там были, конечно, – ой! А в старших классах посылали эти яблоки рвать и нагружать на машины. Отвозили куда-то на рынок, в столовые. Ой, какой сад был! А уж сорта – чудо!

Из добрых гостей мы попадаем к основным, коренным жителям Прудовки, Михаилу и Любови Кузнецовым. Их добрый дом, который хозяин выстроил своими руками, прильнул к оврагу. Возле дома разбит огород, здесь дожидается вспашки трудяга-мотоблок.
 Миша человек дела, своим примером показывает, каким должен быть деревенский мужчина. Свой дом Кузнецовы строят с 2014 года. 
– И еще будем строиться и строиться, – делятся они. И Миша, и Люба родились здесь, в Прудовке. Здесь и осели, хотя после пожара, который им пришлось пережить, мысли о переезде были. Беседуем с Любой, которая работает учителем в Благовещенской школе. 
– Мы уезжали, пожили в Ивановской области. А в лихие 90-е вернулись на родину. В детстве совершенно была другая деревня. Дух был другой. Она была полна народу. Даже когда мы вернулись, здесь еще в каждом доме была семья. В каждом-каждом. Не было нежилых домов. Постепенно начали уходить мужчины. Потом женщины потихонечку. И вот в конце концов остались мы из коренных вдвоем.

Я горжусь, люблю свою Прудовку, – рассказывает Любовь. – Для меня это родина!

 Дачники не смогут полностью заменить ушедших людей. Да, деревня оживает, но в полном смысле нет. Сюда они приезжают отдохнуть, на грядках посидеть.
Задаю банальный вопрос о том, чего не хватает сегодня в прудовской жизни. А ответ получается глубоким:
– Людей и не хватает! Нет их. Ждешь лета, потому что деревня наполняется, в том числе и детскими голосами. Ладно, я зиму работаю, а не буду работать... Начнет одиночество давить.
Человек так устроен, что хочется тянуться к светлому, вспоминать лучшее. Детство, детство в деревне. То, чего напрочь лишено большинство сегодняшней ребятни. Это нам еще удалось быть счастливыми в нем. Простыми, искренними и мечтателями.
– Детство вообще здорово проходило. Самые лучшие годы, – продолжает Люба. – Нам гулять-то не особо приходилось. У нас же сенокос. Мы лета  и ждали, и радовались ему, и в то же время боялись. Никуда от сенокоса не уйдешь. Утром в восемь часов бабушка нас уже гнала, прямо сказать. И на сенокосе с утра до вечера. Перевернули, под гору спустились, искупались. Потом опять перевернули, опять можно было сбегать искупаться. В дожди только повеселее нам было. По лужам бегали. Сейчас вспоминаем эти моменты с такой теплотой и любовью. По теперешним лужам не побегаешь: они холодные, а тогда… Купание на Ветлуге. Чудо-река. Мы на ней выросли. И когда мы жили в Сокольском районе, там две речушки были: Моча и Лимжа. Они – это наши ручьи, которые в Ветлугу впадают. И я так отвыкла от большой воды, что, вернувшись, даже боялась ее.
Дети Кузнецовых, Андрей и Маша, из Прудовки уехали. Не потому, что уж так хотелось выпорхнуть с  родной земли. Нет работы – главная причина, которая, можно сказать, выгоняет людей с малой родины. Происходит слом, слом деревни, слом человеческой деревенской натуры. Зарастают улицы, зверье наступает на околицы. Пропадают пруды.
– На самом деле здесь три пруда. Один рядом с нами, Вздориха называется. Но за мою жизнь в нем всего два раза была вода. Один раз даже переливалась через горочку, по которой тропочка проходит. А раньше здесь и белье полоскали: вода была большая. У меня муж даже тонул в этой Вздорихе малышом. Спасли его благодаря новому пальтишку, которое всплыло, вот так вот, и его вытащили.
Кстати, со Вздорихой связана местная быль, ее рассказывала бабушка Мише Кузнецову. 
Раньше здесь был овраг, и местные мужики решили его загатить. Понятное дело, что так присуще мужской натуре, расспорились – будет в нем вода стоять или нет. Раздорились до вырывания друг у друга бород.
 Отсюда и название такое пошло.
Есть в Прудовке еще одно знаменательное место. Овраг Таракашек спускается вниз в середине деревни. Когда-то овражек был чистым, по нему можно было спуститься к реке. Сегодня огромная черемуха восстала прямо по его средине, ну а склоны превратились в свалку. Печально, но это так.
– Был хороший овраг, по нему даже на лошадях ездили, – рассказывает Любовь Кузнецова. – Возили лед, воду. Мы там на санках катались и на лыжах. А потом он зарос, мусором его завалили. Таракашек и Таракашек.
И все же интересно, от чего такое название пошло. А овраг, который к Соловьихе, носит название Минина. Что не название, то загадка. И отгадок уже так сложно сыскать. Год от года сложнее и сложнее.
У Таракашка мы встретились с Александром Перовым, он хотя и живет в Воскресенском, хозяйство свое в Прудовке ведет.
– Чем примечательна Прудовка? Сзади меня дом моего прадеда Ивана Васильевича Замыслова, депутата еще царской Государственной думы, биография у него очень интересная, – рассказывает Александр. – Вот в этом доме долгое время жила одна из двух первых дикторов Горьковского телевидения Евгения Евгеньевна Новикова.
Я тоже помню Евгению Евгеньевну. Большим уважением пользовался этот человек в Прудовке. А сын ее, который в девяностые взялся за нелегкое фермерское дело, с легкой руки односельчан, стал Колей-фермером. Ушло все.

С Прудовкой расставаться сложно. Ведь деревня и мне родная. Родина отца. Сюда меня отправляли на летние каникулы к тете Тамаре, сестре отца. Тоже упорхнувшей из Прудовки и ставшей участковым педиатром в Горьком. И только летом возвращавшейся в родные края. Наши сегодняшние собеседницы вспоминают Тамару Григорьевну как отзывчивого доктора, помогавшего всем в Прудовке. 
– Она никому не отказывала, – вспоминает Антонина Конакова. – Помню, как у меня с мамой инсульт случился…
Нет уже давно отца, тети Тамары, ее мужа Николая Петровича, с которым мы строгали доски, чтобы латать оживающий летом домик у трех берез. Нет тех прудов, в которых я ловил карасей.
На берегу одного из них я снова расстаюсь с Прудовкой. В смятении чувств. И оттого, что снова оказался здесь. И оттого, что такая судьба у деревни. Почему в школе, где работает Любовь Кузнецова, со всей большущей округи учится всего чуть более полусотни учеников? Начиная от Будилихи, Русенихи и заканчивая Кладовкой и Погатихой. Конечно, это катастрофа для деревни.
И все же я надеюсь, что белая полоса Прудовки будет не только в сверкающей на солнце щебенке. Но и в ее жизни. Жизни в лицах простых работящих людей.

Иван ЗАМЫСЛОВ

Фото автора и Анны Лазаревой